Книга Жена самурая, страница 149 – Виктория Богачева

— Им нет дела до того, что ты в плену. Раз они решились на это, — с притворной печалью заключил Нобу.

Такеши, к которому вернулся контроль над своими чувствами, хмыкнул.

— Ты ведь не ожидал, что они сдадутся и будут действовать с оглядкой на меня?

— Было бы славно, — Нобу велел отпереть решетку и вошел внутрь. Он подошел к Такеши почти вплотную и поднесфакел к его лицу. — Тебя не узнать.

Минамото с трудом заставил себя не жмуриться, хотя глаза защипало от яркости факела. Слова Тайра вызвали у него еще одну усмешку: он знал, что оброс. Некогда короткие волосы теперь касались плеч, а подбородок покрывала борода, которую он прежде не носил.

— Я думал, как поступить с тобой последние пару дней. Знаешь, в чем главная сложность? Ты по-прежнему слишком ценный пленник, чтобы тебя убивать. Ты — мой запасной план. Что угодно может произойти.

— Запасной план на случай поражения? Я думал, ты выигрываешь, Нобу.

— Не пытайся, Такеши, — Тайра лениво махнул рукой. — Я слишком стар, чтобы повестись на такое.

Он обернулся и кивнул своим воинам, и трое из них направились в сторону Минамото. Тот скользнул по ним напряженным взглядом и шагнул назад, спиной наткнувшись на неровную поверхность стены.

Он был слаб, он был безоружен, и он был один, но и Такеши, и солдаты знали, что он не сдастся, и потому они сразу вытащили из-за поясов гибкие бамбуковые палки. Первые два удара по ребрам болью ослепили Минамото, перебили дыхание, и он рухнул на колени, в беззвучном крике открыл рот, пытаясь глотнуть воздуха.

Три пары рук пригвоздили его к земляному полу. Держали крепко — не пошевелиться, не вырваться.

Такеши смог лишь вскинуть голову, чтобы увидеть, как Нобу Тайра обнажает катану.

— Не все части твоего тела столь же ценны, как ты, — сказал он.

Минамото дернулся, когда солдаты содрали остатки кимоно с его левой руки и прижали ее к земле. Он напрягся всем телом — так, что налились кровью глаза, но не смог сдвинуться ни на сун*.

Такеши взглянул на Нобу из-под упавших на лоб волос. Он видел, как Тайра занес катану, изготавливаясь для удара, как направил лезвие вниз. Он слышал свист воздуха, рассеченного мечом, слышал шелест кимоно Тайра.

Он видел и слышал, но все равно не был готов, когда катана отсекла кисть его левой руки. Такеши взвыл, не в силах сдержаться, и неосознанно дернул руку на себя, но ему не позволили. Солдаты крепко держали его, накладывая тугой жгут на запястье и заливая края раны крепкой настойкой.

Сквозь тупую пелену боли до него откуда-то издалека донесся голос Тайра:

— Может быть, это послужит для твоего отца напоминанием.

У Богов, в которых Такеши никогда не верил, было милосердиеи для него. Он почти сразу потерял сознание, провалившись в бездонную пропасть. Он уже не чувствовал, как с него сняли жгут, как наложили на рану мазь, как крепко забинтовали чистыми тряпицами. И хотя в его забытьи почти не было боли, оно не принесло ему облегчения. Такеши остро ощущал нехватку, отсутствие чего-то — в бессознательном состоянии он толком не мог понять, что именно ему не достает, но тупая, ноющая тоска не позволяла ни забыться, ни отвлечься.

Такеши очнулся спустя несколько долгих часов: открыл глаза и сразу же попытался сесть, когда приступ боли от потревоженной руки опрокинул его навзничь, заставил лежать неподвижно пару минут.