Книга Яромира. Украденная княжна, страница 19 – Виктория Богачева

Бессилие и отчаяние накатывали на Яромиру волнами. Отцовский терем вспоминался с лютой тоской. Ласковые руки матушки. Воительница Чеслава, которая всегда за нее заступалась. Гридни и кмети, готовые защитить. Они сворачивали головы вслед красивой княжне, но, страшась гнева Ярослава Мстиславича, не смели с нею заговаривать. Все, кроме одного.

Вячко не боялся ни своего отца, ни ее.

Яромире все это казалось веселой забавой. Она была любима и обласкана, и почти ни в чем не знала отказа, и никогда об этом не задумывалась. Легко быть дерзкой и своенравной, когда за твоей спиной стоит грозный батюшка и вся его рать.

Нынче же она даже тряпку грязную из своего рта достать не могла. И — как бы ни хорохорилась — уговорить али заставить мужиков ее отпустить, у нее тоже не вышло. От нее отмахнулись, словно от назойливой мошки. Не стали даже слушать.

Верно, ее искали.

Как бы зол ни был отец, он не бросил бы дочь в беде. Ее пропажу давно заметили и отправили людей на поиски.

А еще ведь был Вячко, который знал правду о случившемся.

И княжич Воидраг.

Какой же переполох она устроила в княжьем тереме…

Яромира зажмурилась и резко втянула носом воздух. Из-за ее глупости достанется и Вечеславу, и моло́дшему братцу Крутояру, который раньше не раз и не два подсоблял ей ускользать из терема незамеченной, чтобы встретиться с Вячко. Отец, коли начнет копать, докопается и до этого, а в гневе князь Ярослав был страшен.

И никогда прежде его гнев не был обращен на Яромиру, всегда слывшую разумной, тихой, послушной.

В тихой воде омуты глубоки.

Яромира жалела, что не могла прикоснуться к луннице, которую носила на потрепанном шнурке под рубахой. Подаренное матушкой украшение всегда придавало княжне сил и вселяло уверенность. Нынче же ей оставалось лишь возносить беззвучные молитвы Макоше. И надеяться, что не бросит великая Богиня неразумную девку в беде.

С наступлением вечера трое мужчин стали все чаще посматривать на дверь и обмениваться неясными взглядами. Они кого-то ждали, поняла Яромира. Ждали и тревожились. Она наблюдала, как они барабанили по столу руками; следила, как нарезали круги по крошечной землянке, согнувшись в три погибели. Даже дыхание у них стало иным. Громким, шумным, нетерпеливым.

Солнце давно пропало из оконца, и в землянке запалили лучины, а тот, кто должен был прийти, все не шел и не шел.

Яромира пожалела, что так много болтала прежде. Нынче ей бы пригодилось отсутствие кляпа. Может, получилось бы у нее с мужиками сторговаться? Раз им за княжну никто не заплатит, так почему бы не отпустить ее?.. А уж она не поскупилась бы на благодарность… Но все это оставалось только у нее в голове.

В настоящем же мужики крепко сердились. Пуще всех злился Щука. Он то и дело подскакивал с лавки и принимался измерять шагами землянку, мельтеша перед глазами других. От его резких движений Яромира невольно вздрагивала и ежилась. Она храбрилась, чтобы не отчаиваться, но все же она была одинокой, бессильной и безоружной девкой в тесном окружении троих здоровенных мужиков. Еще и руки были связаны, и рот заткнут. Они могли совершить с ней все, что угодно, и никто бы ей не помог.

От этой мысли внутри разливалсямогильный холод, и Яромира буквально цепенела от страха, и слышала лишь отчаянный стук своего сердца.