Книга Яромира. Украденная княжна, страница 171 – Виктория Богачева

— Не могу нынче быть с тем, кто мне люб.

Яромира свела на переносице брови, ничего не уразумев из путанного ответа. Но судьба Рогнеды никак ее не касалась, и княжна закусила краешек губы.

— Я не откажусь от слова, которое я дала конунгу Харальду. Нет на свете того, что заставило бы меня отказаться, — вполголоса произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Признаться в том, что ей было страшно, Яромира, вестимо, не могла.

Но стоило вспомнить Ивара… И то, что он сотворил. А ведь она и половины правды никому не рассказала. Ни про племянника конунга, ни про косые взгляды и кривотолки в Длинном доме… Она не пришлась никому по нраву еще тогда. Так что же будет нынче? Когда мать Ивара, которую Харальд оставлял на своей земле хозяйкой, узнает о том, из-за кого лишился рассудка ее сын?..

* * *

* Это настоящая свадебная, обрядовая песня, записанная собирателями старинных обычаев в селе Орловка Марьяновского р-на Омской обл.

— Господин! — к нему на всем скаку приближался дозорный. — Господин, едут посланники от конунга Рюрика!

Ярослав, стиснув поводья, чуть натянул их, заставив жеребца замедлиться. Вокруг него и пытавшегося отдышаться кметя кругами по воде разошлись удивленные, пока еще сдержанные шепотки.

— Очухался, наконец, — пробормотал сквозь зубы Будимир, ехавший чуть позади князя.

Сразу после раздался довольный смешок Стемида. И даже черноводский воевода Буривой сдержанно ухмыльнулся.

— Ну, коли едут, потолкую с ними, — сказал Ярослав, всматриваясь в простиравшуюся перед ним бескрайнюю равнину.

— А кто едет-то? — спросил у принесшего весть кметя Стемид.

Тот замялся и покаянно развел руками.

— Да я как-то не углядел… Только знамя ихнее признал. С трезубцем которое.

Воевода закатил глаза и несильно треснул дозорного по шее.

— Не позорься в другой раз, сперва разберись во всем, а уж после рот раскрывай! — сказал ему наставительно и махнул рукой, велев скрыться прочь с глаз.

Ярослав усмехнулся, поглядев в спину раскрасневшемуся, раздосадованному кметю.

— Что, Мстиславич, как мыслишь, отчего Рюрик поговорить с тобой возжелал? — Стемид тронул пятками коня, чтобы поравняться с князем.

Начавшиеся было вокруг них разговоры стихли. Все прислушивались к тому, что намеревался сказать Ярослав.

Тот пожал плечами.

— Вестимо, отчего. Донесли ему, наконец, добрые люди про Харальда Сурового.

— Не поверю, что от такой малости Рюрик переменился, — буркнул Будимир.

— Харальд Суровый убил его брата с частью дружины. Сжег его драккар. Ко мне примкнул, чтобы против Рюрика пойти. И перекроет ему уход из Нового Града в море. Есть, от чего перемениться, — князь усмехнулся.

И оказался прав.

В тот день Ярослав велел остановить войско и разбить лагерь раньше, чем обычно, задолго до темноты. Он не хотел встречаться с посланниками конунга Рюрика, кем бы они ни были, в дороге. Он хотел, чтобы те сами притекли к нему, пока он будет наслаждаться костром и горячим питьем.

Так и случилось.

Также вопреки обыкновению, к своему костру Ярослав созвал всех воевод: Будимира, Стемида и Буривоя. Пригласил родича Желана Некрасовича и Чеславу, которую ценил и ставил выше многих сотников, пусть никогда и не сможет назвать ее в ихчисле. Там же подле отца крутился и княжич. Крутояр следил за огнем, подбрасывал в костер поленья, подливал всем питье, приносил чарки и плошки, коли была нужда.