Книга Яромира. Украденная княжна, страница 105 – Виктория Богачева

Ярлфрид, проводив ее взглядом, посмотрела на Харальда. Языки пламени освещали их лица мягким, золотистым светом, играя тенями на стенах деревянного дома. Конунг смотрел в огонь, и в его глазах отражалась усталость.

— Прости меня, — не слишком виновато произнесла она. — Кажется, из-за меня ты лишился ее помощи.

Конунг усмехнулся.

— Раз так, то тебе придется сделать ее работу.

И впервые подлинная растерянность отразилась на ее лице. Она бросила быстрый взгляд на его плечо, чуть ниже которого кожа была рассечена косым ударом меча. Рана была глубокой, почти до кости.

— Я никогда не шила наживую… — сказала она неуверенно.

Конунг повел плечами и скривился, когда края раны разошлись от его нетерпеливого, резкого движения.

— Ну, рубахи-то шила? — он искоса на нее посмотрел и, дождавшись кивка, продолжил. — Различий мало. Рану даже проще, красота стежка не нужна.

— Но тебе же больно будет! — ковш, которым дроттнинг зачерпывала отвар из котелка в отдельную плошку, задрожал в ее руках, а в голосе прорезалось негодование.

— Не будет, — Харальд заскрипел зубами.

Брови Ярлфрид изогнутыми коромыслами поползли вверх, но она смолчала. Перелила и остудила отвар и, смочив в нем отрез ткани, пересела на скамью поближе к конунгу и принялась стирать засохшую кровь.

Ярлфрид действовала сосредоточенно, но в её глазах читалась тревога, а в душе бурлили чувства. Её руки двигались плавно, словно боясь причинить лишнюю боль, но она знала, что ему не привыкать к страданиям — его тело уже было покрыто шрамами, свидетельствами многих битв.

Она старалась не смотреть, но не могла не замечать отметин на спине, груди и руках конунга. Каждый шрам на его теле был воспоминанием о сражениях, в которых он выжил, каждый порез.

— Зачем твой народ покрывает кожу этими… узорами? — спросила она спустя время, потому что рисунки на теле Харальда так и норовили попасться на глаза.

— Это не узоры, — строго поправил он. — Это руны и символы Одина-Всеотца. Я конунг. Они даруют мне защиту и благословление.

— Это больно?

Краем глазаон уловил, как Ярлфрид поморщилась, и вспомнил день, когда первая руна появилась у него на спине.

— Да, — просто кивнул Харальд. — Это больно.

Дроттнинг затрепетала ресницами и отставила в сторону плошку с водой и испачканную бурыми пятнами тряпицу, потянувшись за ниткой с иглой из китового уса. Руки у нее слегка подрагивали, и прикрепить нить ей удалось далеко не с первого раза.

— Зачем ты сражался с воеводой Рюрика? — когда все было готово, дроттнинг вместо того, чтобы заняться делом, вновь принялась задавать вопросы.

Харальд уже хотел одернуть ее, когда почувствовал укол в месте, где была рана. Он повернул голову, и его лицо оказалось совсем рядом с Ярлфрид. Он успел разглядеть россыпь золотистых пятен у нее на носу прежде, чем та отпрянула. Он опустил взгляд: пока он злился из-за ее любопытства, дроттнинг успела сделать два стежка. А он толком и не почувствовал…

— Так зачем, Харальд конунг? — Ярлфрид подняла на него смеющиеся глаза в обрамлении пушистых ресниц. В ее взгляде плескалось лукавство, и всего на мгновение, но он опешил.

— Потому что я соберу хирд и выступлю против Рёрика. Я заключу союз с твоим отцом.

— Ты бы мог просто казнить их…

— В этом не было бы чести! — сварливо отозвался конунг и понял, что она дошила почти до конца, пока отвлекла его своей птичьей болтовней.