Онлайн книга «Отрада»
|
Поймают их – так выдерут, что на лавку не присядут, пока лен не взойдет. Без привычной тугой косы легко и свободно было Отраде. Теплый весенний ветер остужал раскрасневшеесяот быстрой ходьбы лицо, мягко касался густых волос, отливавших на солнце медью. — Ох, напрасно Забавка нос так воротит. Еще не сосватал ее никуда староста, а она уже княгиней себя мнит, не меньше. Отрада обернулась на веселый голос, раздавшийся у нее за спиной, и темнобровая Истома, заметив ее, подмигнула, ничуть не смутившись. Отец у нее удачным торговцем был, на ярмарках его товары всегда охотно брали, потому-то ей над старостиной внучкой не страшно было потешаться. — Да уж коли рожоного ума нет... — ее подружка, Добруша, сверкнула белозубой улыбкой и откинула за спину волосы цвета молодой ржи. — А ну цыц, пустобрехи, — на них обеих шикнула Неждана, неведомо почему затесавшаяся в толпу, а не стоявшая нынче с гордым видом подле Русаны. Девушки присмирели, но токмо по первости, и уже вскоре до Отрады вновь долетели их заливистые, приглушенные смешки. — Радка! — когда пошли они вслед за Русаной на поле, на нее со спины налетела запыхавшаяся Стояна. — Ох-батюшки, едва не припозднилась. Все мать! Упрятала куда-то рубаху мою, насилу нашла! И подружка, откинув за спину надоедливые волосы, горделиво повела полными, покатыми плечами, показывая богатый узор, положенный на ворот рубахи. — Красота какая, — искренне похвалила Отрада, которая была рада и улыбчивой Стояне, и ее рубахе, и просто идти вместе с подругой, и впервые за долгое время не тяготиться смурными думами. — Ну, до тебя мне еще далече! — со смешком отозвалась Стояне, и в ее карих глазах блеснула лукавая улыбка. — Но кое-что и я сдюжила! Переговариваясь и непрестанно смеясь, они дошли до поля, где Русана из огромного мешка отсыпала каждой бабе да девке в лукошко щедрую горсть семян, не обделив и Отраду. Вражда – враждой, а гневить Богов да портить посевную не смел никто. На небе не было ни облачка, и все говорили, что это добрая примета. Под лучами теплого, ласкового солнца женщины развязали пояса да поневы, а после сняли и нарядные, новенькие рубахи и остались, в чем мать родила. Для того, чтобы лен уродился долгим, с высокими стебельками, у которых волокно при прядении скручивается в крепкую нить, сеяли его нагими. — Батюшка-лен, батюшка-лен, ты уж сжалься над нами, уродись долгим, чтоб наткали мы себе одежу, — Русана первой пошла по полю, заведя обрядовые причитания. Следом заней двинулись и все остальные, и каждая просила лен уродиться долгим и крепким, сжалиться над нагой женщиной и дать ей одежу. А немного погодя затянули веселую песню, чтобы сподручнее было сеять. — Спосеяли девки лен, Спосеяли девки лен. Девки лен, девки лен… Ходи браво, девки лен. Сеять лен было нетрудно. А вот полоть, рвать, молотить, сушить, мочить, стлать, мять, трепать да чесать – куда сложнее. Но всему – свое время, и потому, бросив в черную землю последние зернышки, облачились бабы да девки обратно в рубахи и поневы. А вот кос никто из них не заплел – не полагалось, иначе не уродиться лен длинным да крепким. И работой никакой им трудить себя не полагалось, окромя стряпания. Вечером, когда вся община собралась на пир – посеяли ведь все, что намеревались, Отрада и Стояна по давней привычке ускользнули к реке, в березовую рощицу. Играть на берегу возле склонившегося к воде дерева они повадились еще девчушками. Там делились друг с другом первыми тайнами, там прятались от разгневанной матери Стояны, там же насмешничали над мальчишками. |