Книга Отрада, страница 47 – Виктория Богачева

Храбр мрачно смотрелто на Избора, то на девку, то на знахарку, но вмешиваться в их перепалку не спешил. Только хмурился все пуще и пуще, наблюдая, как дядька наступает на отпрянувшую к стене Отраду.

Все же не стерпев, кузнец шагнул вперед и преградил Избору дальнейший путь. Глядеть, как шугают девку, ему было противно.

— Что я не твоего рода! — гордо задрав голову, Отрада шагнула в сторону, выходя из-за спины кузнеца.

Он ей никто, и она не смела за ним хорониться. И так срам и позор, что при нем с вуем закусилась.

— Не пойду я с тобой! Лучше до смерти госпоже Верее служить буду, чем при тебе в родной избе, которую батюшка мой возвел, в клети жить!

— Ах ты, расщеколда! Ишь чего выдумала – по чужим избам шляться, гузкой вертеть! — взревел Избор и замахнулся сжатой в кулак рукой.

Отрада успела вскинуть ладони, оберегая лицо, но дядька так и застрял с занесенной для удара рукой, когда Храбр перехватил его в воздухе, сжав запястье. Вроде не шибко и сжал, едва ли не двумя пальцами держал, а мужик с трудом подавил постыдный, бабий визг и чуть на цыпочки не взвился, силясь вырваться их железной хватки. В кузне-то Храбр тяжеленный молот тягал, запросто мог Избору и кости переломать, коли силушку бы приложил.

— А ну пусти меня! — рявкнул Избор, и, выждав немного, кузнец разжал запястье.

Дядька Отрады тотчас дернул руку на себя и прижал на пару мгновений к груди, а затем обжег Храбра лютым, взбешенным взглядом.

— Я тебе в отцы гожусь, а ты смеешь на меня руку поднимать! Мало тебя твой батька в детстве полосовал, так и не выучил...

Глаза кузнеца блеснули нехорошим огнем, ноздри затрепетали от едва сдерживаемого гнева, и заметившая это Верея поспешила вмешаться. Шагнув вперед и оказавшись как раз напротив Избора, она приподняла голову с заплетенными и уложенными коруной косами и сказала ему ровным, спокойным голосом.

— Непотребство ты творишь здесь. Ступай подобру-поздорову, пока отпускаю. Еще хоть слово молвишь – до смерти своей шага в твою избу не ступлю, ни от кого из твоего рода беду не отведу! Отвернется от тебя Светлая Макошь, уж я об том позабочусь!

От таких речей присмирел даже без меры взбешенный Избор.

Поглядел на знахарку, потоптался на одном месте, мазнул по Отраде злым взглядом да и ушел прочь, махнув рукой. На прощание дверью шибанул, что было дури – какбы с петель после такого удара не отвалилась.

Переведя дух, Верея поглядела на кузнеца с девкой и покачала головой. Храбр тяжело дышал, и у него в ушах все еще звучали последние слова Избора, сказанные про отца. Бледная, что сметана, Отрада сползла по стене на лавку и, умостившись на самом краешке, спрятала в ладонях пылавшее стыдом лицо. Плечи ее слегка подрагивали.

Кузнец, справившись с собой, молча поклонился знахарке, посмотрел на Отраду, которая ничего вокруг себя не замечала, и ушел из избы вслед за Избором. Шум его шагов заставил Отраду вскинуть голову и подорваться с лавки прежде, чем Верея поспела ее окликнуть.

— Погоди! — она слетела с крыльца и едва не врезалась в спину послушно застывшего на месте Храбра – в самый последний момент умудрилась остановиться, чиркнув носом по его рубахе.

— Я поблагодарить тебя хотела... — Отрада посмотрела на кузнеца, когда тот к ней развернулся, и улыбнулась бледной улыбкой – тенью от ее прежнего веселья. — Что вступился за меня перед вуем.