Книга Отрада, страница 41 – Виктория Богачева

Сундучок, в которой они с матерью складывали то, что Отраде люди за работу давали, вуй Избор еще в самый первый день забрал, когда привез в избу сына с невесткой.

Дядька раз в седмицу в гости захаживал, справлялся, мол, сладко ли сестричне его живется, всего ли в достатке, не обижает ли ее родня. Избу хвалил да невестку. Мол, вон как светло в доме стало да тепло, да уютно, когда Лучка по хозяйству хлопотать принялась. И скалился, что и Отрада могла бы хозяйкой в избе в своем праве стать – коли б пошла за его сына молодшего. А когда она хмыкала, то Избор ее бил.

Но чем пуще расходился вуй, чем сильнее на нее замахивался, темкрепче она помнила единственный материнский наказ. Потому всякий раз отказом отвечала, хоть и чуяла, что еще немного, и ее силой оженят.

Четыре седмицы вытерпела упрямая Отрада.

А потом решила утопиться.

Ясной лунной ночью выскользнула она из клети. Бесшумно прошла босыми ногами по двору и вышла за покосившийся забор. На избу она зареклась оглядываться, и потому пошла сразу прямо, к лесной опушке, а дальше по узеньким тропинкам спустилась к реке. Она ежилась от ночной прохлады: вышла-то она в одной рубахе да поневе, не стала уж одежу никакую брать.

Ночной темный лес скрипел и кряхтел, словно живое существо, и Отрада отчаянно, до дрожи боялась. Сжимала свою лунницу и упрямо пробиралась вперед. Ветки, будто нарочно, трепали ее волосы, задевали косу. Стегали по лицу да цеплялись за поневу, и ей приходилось останавливаться, бережно отводить их в сторону и лишь после продолжать свой путь.

Ей казалось, что кто-то преследовал ее, шагал за ней след в след. Порой она даже ощущала на шее чье-то холодное дыхание. Отрада оборачивалась, но никого позади себя не видела.

Потому к реке она спустилась уже изрядно измученная и запыхавшаяся, с растрепанной косой и дрожащими не то от страха, не то от холода губами. Круглобокая, полная луна заливала берег своим холодным, серебристым светом. С тихим плеском бились друг о друга волны, гонимые течением.

И ее так унесет куда-нибудь вперед, подальше отсюда.

Отрада зажмурилась и, подобрав подол поневы, сделала шаг вперед. Поросль молодой травы щекотала босые ноги. Она знала, что обрыв был уже недалеко. Река в этом месте сразу была глубокой, она шагнет и уйдет под воду с головой. Даже почувствовать ничего не успеет...

Шумно втянув носом воздух, Отрада стиснула в кулаках подол поневы и приготовилась окунуться в ледяную воду, когда со стороны леса раздался знакомый голос.

— Ты что творишь, девка?!

Она вздрогнула и покачнулась, едва не оступившись, и невольно шагнула назад, отходя подальше от обрыва. Бросив на тропинке кузовок с травами, к ней спешила знахарка. Всхлипнув, Отрада обхватила себя за плечи и отвернулась. Еще раз поглядела на реку и тоскливо вздохнула.

— Ты что это удумала?! – запыхавшаяся знахарка подбежала к ней и цепко схватила за локти, придвинув к себе. – Что натворить собиралась?

— Ничего, — Отрадацыкнула от досады и спрятала лицо. Ей было стыдно. – Гуляла я.

— Ты эти басни детям малым сказывай, а не мне, — Верея окинула ее взглядом не менее цепким, чем хватка худых пальцев. – И как додумалась токмо! Жизни себя лишить! Совсем ты, девка, ум растеряла!

Знахарка все бушевала, не успокаиваясь, но Отрада слушала ее вполуха. Она так устала. Остатки сил и решимости потратила на то, чтобы добраться до берега, и уже не могла ни о чем переживать. Наверное, коли б сам суровый Перун нынче ей явился, она бы и бровью не повела – до того была измотана душа, истерзанная переживаниями и тревогами.