Книга Отрада, страница 155 – Виктория Богачева

Два здоровенных кметя насилу оторвали его от земли и поставили на ноги. Кое-как они отволокли Избора прочь, но еще долго на поляне звучал его безумный, нечеловеческий крик.

— Что ж, — заговорил воевода, когда взбудораженная толпа перестала гудеть. — Теперь я и сам все вижу. Нет веры его словам.

Облегчение затопило Отраду с головы до ног, и она покачнулась, вцепившись в руку Храбра. Но радость ее была недолгой, потому как воевода вновь заговорил.

— Стало быть, ищешь суда, кузнец?

— Ищу, — хмуро кивнул он. — Меня чаяли убить. И я говорю, что то был староста Зорян.

— Что скажешь, Зорян? — воевода был также мрачен и не многословен боле.

— Кузнец уж клеветал на меня как-то, помнишь ли, Добрынич? Ты тогда по чести рассудил нас, а ему, псу, все одно — неймется. Больно нужна мне жизнь его. Пущай за детьми следит получше, может, тогда и щенка его всей общиной искать не станем.

Храбр резко повернулся к нему, впился гневным, истым взглядом. Зорян усмехнулся ему в лицо, шагнул вперед, подбоченившись.

— Кто за тебя станет?

Храбру понадобилось время, чтобы уразуметь,что воевода обратился к нему.

— Сам, — коротко обрубил он, усмиряя разгоревшуюся внутри ярость. Ее черед еще придет.

— Раны же у тебя!

— С такими победить не сможешь!

— Рукой правой не володеешь!..

Отрада вздрогнула от раздавшихся со всех сторон окриков. Люди зашевелились, стали напирать вперед, пытаясь пробиться поближе, увидеть своими глазами. Она отступила на шаг, оказавшись тесно прижатой к Белояру. Мужчина, казалось, едва замечал творившееся вокруг него: он пристально смотрел прям перед собой, щурился, глядя на Храбра.

— А ты, Зорян? — воевода и бровью не повел на донесшиеся до него крики и спокойно взглянул на старосту.

— Я за батьку постою, — растянув губы в широкой улыбке, сказал Перван.

Храбр хмыкнул, будто бы довольный, развернулся и пошел к Белояру и Отраде. Люди расступались перед ним, провожали взглядами, вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть. Мужчину то, казалось, ничуть не трогало, он едва ли обращал внимание.

Отрада закусила губу, когда Храбр подошел к ним. Белояр протянул ему молот, стиснул плечо так, что побелели костяшки пальцев и шепнул что-то, едва разжимая губы.

Кузнец тряхнул в ответ головой и повернулся к Отраде. Она пыталась улыбаться, несмотря на слезы, что стояли в глазах.

— Ступай, ступай, — шепнула дрожащими, неверными губами. — Ты одолеешь его, я чувствую. Сердцем чувствую, — прижала к груди раскрытую ладонь.

Храбр улыбнулся. Лишь ей. Одними глазами.

— Шнурок поправишь? — спросил он, и ей потребовалось несколько долгих секунд, чтобы сообразить, что от нее требовалось.

— Конечно, — справившись с собой, Отрада подошла к нему и привстала на цыпочки, плотнее завязывая пересекавшую лоб кожаную повязку, что удерживала волосы. — Да хранит тебя Сварог, — сказала она едва слышно.

Храбр быстро склонился к ней и мимолетным поцелуем коснулся губ. Она и моргнуть не успела, как уже он развернулся и зашагал прочь.

Перван ждал в центре поляны, поигрывая мечом. Добрым, искусно выкованным мечом, которым он неплохо владел. Воевода стоял рядом с ним, а его кмети — подле старосты и его родни, тесно их окружив.

— Да рассудит вас Перун.

Храбр плотнее обхватил рукоять тяжелого молота — при должной силе, им можно было крушить толстые деревянные срубы. Он сжал пальцы, повел плечом и встретился взглядом сПерваном. Тот скалился в улыбке, небрежно перебрасывал меч из руки в руку, не выказывая ни малейшего беспокойства.