Книга Отрада, страница 143 – Виктория Богачева

А кто же сможет ее отыскать? Она ведать не ведала, куда приволок ее вуй Избор. Надеялась лишь, что не далеко у него хватило сил. Все же безумие источило его, ослабило.

Ох. Как представила, что пойдет искать ее Храбр, так тотчас сердце еще пуще разболелось. Вспомнила все его раны, всю боль, которую он испытывал и которую презирал. Хотел ведь ее проводить, да она не дала...Добегу до избы, тут рядышком.

Добежала...

Отрада всхлипнула и попыталась выплюнуть кляп, но тот сидел жестко. Принялась елозить по земле, чтобы перетереть свои путы, но, опьяненный Марой-Мореной, был вуй Избор не глупцом, и потому веревки выбрал крепкие. Такие не развяжешь, не стащишь с себя. Сколько бы Отрада ни извивалась по земле, ничего у нее не вышло.

О каких самоцветах он толковал... Она все пыталась вспомнить, говорил ли когда-нибудь ее батюшка о драгоценных камнях, и не могла. Ни разу она таких разговоров не слыхала... Жили они небогато совсем. Да коли б были у отца самоцветы, разве б не продал он их на ярмарке? Разве бы не отстроил побольше избу? Не накупил бы им с матушкой красивых, теплых отрезов на рубахи да на поневы?..

Она не ведала, сколько времени пролежала так, связанная и немая. Верно, всю ночь напролет, потому как вскоре сквозь прорехи в крыше пробились в стылую землянку солнечные лучи.

«Днем меня найдут, — храбрилась Отрада. — Днем будет им сподручнее».

Но время шло, а никто не приходил. Ни вуй Избор, ни те, на кого она надеялась. В землянке становилось душно. Из-за спертого, затхлого воздуха и из-за кляпа она с трудом могла дышать, и несколько раз лишалась сознания. Голова раскалывалась огненной болью. Верно, она потеряла немало крови, потому что ощущала невероятную слабость в руках и ногах. Когда она приходила в себя, то пыталась пошевелиться, но получалось не всегда.

Мысли путались, и она плыла на самом краешке своего сознания, уже не отличия, где явь, а где ее кошмары. В голове почему-то звучал звонкий голос Забавы, внучки старосты. Девка рассказывала про самоцветы Мары-Морены, которыми та сводила людей с ума, но Отрада никак не могла взять в толк, к чему она это говорила...

Она вспоминала ссоры, что нечасто случались меж ее родителями. Слезы матери, утомленной тяжелой работой. И отводившего взгляд, виноватого отца. Он винился, сжимал ладонями руки жены и шептал, шептал, шептал: не могу, не могу, не могу я...

В себя она пришла от ушата ледяной воды. Та хлынула в нос, Отрада закашлялась, не в силах вдохнуть из-за кляпа, и едва сызнова не рухнула в черную бездну. Но вуй Избор, окативший ее водой, споро спрыгнул в землянку и вытащил кляп.

Она закашлялась и, наконец, вдохнула упоительно свежий воздух. Снова была ночь илипоздний вечер, и ее окружала темнота. Кое-как придя в себя, Отрада посмотрела на мужчину. Тот казался еще безумнее, чем накануне.

— Ну что, девка? — проскрежетал он злым голосом. — Належалась? Али еще хочешь?

Когда она ничего не ответила, вуй Избор дернул за веревку, которую по-прежнему держал в руках, и Отрада ударилась головой о стену землянки.

— Отвечай мне, шленда! Али мало тебе было? Может, всыпать? Может, ремень тебя научит уму-разуму? Я гляжу, ни батька, ни мать твоя непутевая не сдюжили. А уж женишок и подавно...

Вуй Избор говорил сам с собой и постоянно хватался ладонями то за глаза, то за голову. Отрада с трудом пыталась не заскулить от ужаса, глядя на него. Ей нужно выбираться. Иначе он ее убьет. Не пожалеет. Теперь она видела это предельно ясно. Нужно, чтобы он позволил ей встать на ноги. И тогда она попытается сбежать... Коли хватит сил. А коли нет, то пусть уж лучше сразу прибьет ее, чем еще одну ночь пролежать в ледяной земле, задыхаясь каждое мгновение.