Книга Опасная игра леди Эвелин, страница 113 – Виктория Богачева

Впрочем, здесь я тоже, кажется, не преуспел. Под присмотром или нет, а она все равно умудрялась участвовать в расследовании и активно помогать.

Я вспомнил о ее теории насчет библиотеки покойного герцога и сжал челюсть, подавливая одновременно вздох и зевок. Этому тоже следует уделить время. А еще уже нужно было начинать подготовку к открытию театрального сезона, подготовку к слежке за Эзрой...

Я с нажимом растер ладонями глаза и похлопал себя по щекам. Посмотрел на Эвана и Мэтью и увидел в их красных глазах с лопнувшими капиллярами свое отражение. Усталое, осунувшееся лицо с черными кругами и неаккуратной щетиной.

— Нужно заставить Грея рассказать больше, — произнес вслух то, что крутилось в голове. — Слишком мало мы знаем, чтобы подготовиться.

— Я поговорю на службе с теми, в ком не сомневаюсь. Не буду вдаваться в детали! — Эван в предостерегающем жесте поднял руку, заметив, как я вскинулся. — Но если мы планируем проследить за Эзрой в театре, то нахрапом ничего делать нельзя.

— Я согласен. Но лучше не вовлекать лишних людей. Ты никогда не знаешь, кому можешь полностью доверять, — сварливо отозвался я. — Не хватало лишиться последней нашей зацепки из-за чужого длинного языка.

Эван заскрипел зубами.

— Я заинтересован в распутывании этого дела не меньше тебя, — напомнил он. — А может, и больше, — буркнул едва слышно.

— Я тут еще подумал,— сказал я примирительно. — Нам нужен кто-то, кого мы сможем противопоставить Лорду-канцлеру.

Оба — и Мэтью, и Эван — посмотрели на меня с огромным скептицизмом.

— Короля? — усмехнулся друг едко.

— Скоро переизбрание на должность, как он сам мне напомнил. А у всякого кандидата есть соперника. Думаю, пришло время обратиться к его основному оппоненту.

Леди Эвелин

Беркли я отыскала в кабинете. Дворецкий сообщил, что «Его светлость не покидал комнату после того, как проводил мистеров Эшкрофта и Миллера».

Я вошла, оставив дверь открытой. Граф стоял перед грифельной доской, которой я раньше не замечала, и что-то чертил на ней. Услышав мои шаги, он резко обернулся, и я замерла, не сразу отведя взгляд. Беркли был таким непривычно растрёпанным. Без сюртука и даже без жилета, в одной белой рубашке, рукава которой были закатаны по локоть, а на воротнике — расстегнуто несколько верхних пуговиц.

Кажется, я смотрела на него слишком откровенно. И слишком пристально. Не иначе как заметив мой совершенно неприличный взгляд, Беркли... смутился.

— Прошу прощения, — пробормотал он, отложил мел, которым писал, в сторону и потянулся за сюртуком, небрежно переброшенном через спинку стула.

— Нет-нет, — я вскинула ладонь, намереваясь остановить его от извинений, и, наконец, отвела взгляд. — Это я прошу прощения. Я вошла без стука.

Моих ушей достиг смешок.

— Согласен. Мы оба виноваты.

Я улыбнулась в ответ и протянула Беркли небольшой прямоугольник, который держала в руке. Смотреть на него я по-прежнему избегала.

— Я искала вас, чтобы показать это.

— Что это? — он подошел и забрал у меня кусочек бумаги, постаравшись не коснуться ненароком пальцев.

— Текст для объявления о нашей помолвке. Нужно дать в газеты, — пояснила я, чувствуя себя невероятно неловко.

Я ждала, что Беркли вспомнит об этом сам. Но, как и многие мужчины, он не особо интересовался мелочами. Предложение сделал — и достаточно. А то, что необходимо об этом предложении сообщить всему свету — это уже неважно.