Книга Вопреки. Том 5, страница 148 – Анна Бэй

Святые угодники, как же это больно… невыносимо, хочется кричать, но я сжимаю зубы, но рык не сдерживаю.

Я помню такую боль. Помню! Я умирал от отравления, когда Астартийская жрица травила меня Некромантией, было невыносимо больно, прямо как сейчас. От боли у меня в глазах стало темно, я словно упал в бездну мук.

– Я же сказала, – вытащила меня из этой боли Лис, садя на стол, – Не наступай на дым! – сказа она со злостью.

– Но ты ходишь.

В этот момент она закрылась ещё плотнее от меня, а во взгляде сквозил холод. Мне вдруг показалось, что она не решается мне что-то сказать, это как-то связанно с моим тревожным звоночком: Алиса ведёт свою игру. От этой недосказанности мы становимся дальше, пропасть между нами растёт с каждой вот такойпаузой.

– Нельзя тебе… – шепчет она, – Ну что ты наделал? Я не смогу это исправить.

Что исправить?

– Это ведь просто сон.

– Тогда просыпайся. – она отвернулась, смотря на черноту с опаской, а та всё подползала.

Я попытался, но не смог. Боль мешала мне, сводя с ума.

Смотрю на зеркало и недоумеваю. Оно так много для Алисы значит, я точно знаю. Теперь оно совсем потускнело, а это плохой знак. Смотря на него очень пристально, Алиса говорит, как будто с болью и недоумением.

– Оно больше не показывает так достоверно, как раньше.

Хромая, подхожу ближе. Странно, что сновидения могут причинять такую боль. Разве это возможно?

Это зеркало единственное, что на самом деле настоящее, оно не может лгать. Может в нём заключается талант Алисы видеть фальшь – это точно узнать невозможно. Она наверняка в нём видит себя такой, как я вижу сейчас – демоном, и ей это не нравится, она это отрицает.

– Лис, ты должна ему верить. Это единственное, что на самом деле важно, раз ты его каждый раз видишь. Ты понимаешь это? Чтобы ни случилось, оно всегда на этом месте. Я не понимаю этого твоего изобретения, но раз оно здесь, то только оно и важно.

Она гладит раму рукой и хмурится:

– Оно показывает плохие вещи.

– Почему здесь столько черноты, Лис? Что она делает в твоём сне?

– Окружает. Всегда. Не могу с ней бороться. На это нужно очень много сил, а у меня их очень немного.

– Раз есть чернота, должен быть и свет, Алиса, – зажигаю огонь в ладони подношу к зеркалу.

Светлее, значительно. Рассматриваю свою девочки и обнимаю, положив подбородок ей на макушку. Подношу сгусток огня к её левой ключице и чуть оголяю второй рукой.

– Вот тут… – указываю на мой знак, – Я успел тебе его поставить, помнишь? В наш последний день. Столько времени зря потрачено…

– Не зря. Ничего не зря. – хищно прищурилась и…

… И щёлкнула пальцами. Что это значит? Не может быть это просто новой привычкой. Это движение полно расчёта и повязано на мыслительной деятельности, но о чём она в этот момент думает?

Чёрные глаза совсем не моей жены смотря на меня так пронизывающе и снова щелчок. Она вытесняет меня из своего сна, и я просыпаюсь.

Десяток зависших в воздухе ножей, остриё которых грозило мне немедленной атакой – вот первое, что я увидел, открыв глаза. А почувствовал я, что боль действительно была настоящей.

– Беда… – спокойнопрошептал я, но Алиса уже не конечно же не спала, смотря перед собой в одну точку, – Лис, не смеши. Ну что мне набор ножей из немецкой стали, а?

– А ты не приметил среди них твой вечный клинок? – хрипло спросила она ледяным тоном, – И я не могу их убрать.