Книга Вопреки. Том 2, страница 97 – Анна Бэй

Пушистых тебе облачков, Бэмби…

Тему рабства со мной не затевают из деликатности. Но сегодня мы уже заговорили об этом, поэтому Бальтазар спросил:

– Чтобы было с тобой, если бы он тебя не выкупил?

– Я бы умерла в тот же день. День за днём меня изматывали боями всё больше, я боялась спать, еду и воду мне не давали почти.

Лица моих друзей выражали недоумение, а я свою очередь не понимала почему.

– Ты же… с аукциона Омара Халифы?

– Начиналось с аукциона, да, – делаю паузу, вспоминая те времена без удовольствия, – Только продавать Омар меня не собирался, решил набить цену, но придержать для Роланда Вон Райна. Всё пошло вопреки его ожиданиям, когда я прямо посреди торгов отрезала ему ухо заточенной бляшкой от монисты, – я не сдержала зловещую улыбку, припоминая как это было… эффектно!

Бальтазар захлопал в ладоши и громоподобно рассмеялся, впрочем, улыбки засветились на лицах всех моим ребят.

– А потом меня на сутки подвесили к столбу за руки. Это не помогло, поэтому дальше меня привязали к лошади и гнали по всему рынку к лачугам стражи… – я говорила бесстрастно, лишь потому что знала, чем всё это закончилось, но вот мои друзья перестали улыбаться.

Физическая боль к тому моментууже притупилась, в сравнении с той остротой, что была в самом начале. Не знаю, что тогда со мной произошло, но без особого анализа понятно, что тогда в моих мозгах что-то треснуло, надломилось. И пусть я высокомерно делаю вид, что меня не сломали – в какой-то мере так и есть, я стала лишь злее, сильнее и прочее. Цепь событий выглядит прискорбно: меня силком, а точнее ритуалом острова Убуд затащили в Сакраль. Это сопутствовалось огромным всплеском магии, что само по себе могло мои шестеренки раскидать по черепушке настолько, что мама не горюй. Дальше невольничий рынок, шок, пытки, убийства. Немудрено память стереть. Или потерять? Или тронуться умом, обретая милый трофей в виде раздвоения личности и комплекса Бога.

Уверена, что если до Сакраля я и была ку-ку, то не в таких масштабах. В Ординарисе такую бы в психушке держали, или ещё чего в этом роде.

– Ох, малышка… – с неподдельным горем в глазах воскликнул Бальтазар, – Прости, мы ведь не знали…

– Они мертвы. Все те, кто были там умерли один за другим, – отрезала я, – Не за что прощать, не о чем жалеть, у них не вышло ничего со мной сделать.

Мой Арти был бледным настолько, что мне стало жутко. Не двигался и, по-моему, даже не дышал, лишь смотрел в одну точку, пока я рубила сухожилия лани.

– Ещё две недели меня привязывали к столбу и били плетью, заковали в кандалы, чтобы я никого больше не убила, развлекали толпу, выгоняя на ринг с каким-нибудь пропивохой, которому давали оружие. Я пробовала бежать дважды, но рынок стерегут адские псы, они быстро меня находили. Жила я в темнице смертников до самого финала на Арене Смерти, сил к тому времени уже не оставалось, но… – я сделала паузу, вспоминая как впервые увидела за решёткой своей темницы Винсента Блэквелла, который раз и навсегда изменил мою судьбу, – …Пришёл Герцог.

– Ты ведь его ненавидишь, – сказал Бальтазар, – Ты ведь Лимбо! Вечная служба всегда ломает человека в худшую сторону. Поэтому таких рабов никто не держит, – спустя несколько напряжённых секунд он добавил, – И им никто не верит.

Поднимаю на него глаза и думаю вслух: