Книга Академия Утёс, страница 46 – Анна Бэй

– Зеваешь. – хмыкнул он и сам невольно зевнул, – А солнце встаёт. Надо успевать выспаться.

– Да уж… – хрипло засмеялась девушка и потянулась так невоспитанно очаровательно, будто разбудили принцессу в волшебном лесу, – К чёрту завтрак, я буду до обеда спать.

– Пожалуй, отличная идея.

– А ночью ещё почитаем, да? – она с надеждой посмотрела на него и тут же промямлила, – Впереди ещё один выходной.

– Хоть каждые выходные, Эли.

– Давай! – подхватила идею и вскочила, являя взору Виктора свои ноги в полной красе, – Здорово! С тобой я точно всю программу гимназии усвою! Ты так здорово рассказываешь!

Пока она щебетала и собирала вещи, он уныло сгрёб томики книг, предвкушая грядущие искушения и, как он про себя выразился, «испытание щиколотками», но, однако, с трепетом ожидая каждую из подобных ночей. Кто бы мог подумать, что нарушение приличий может быть таким невинным?

 Он помог с книгами, довёл Эль до общежития – как и положено.

А следующей ночью вооружился какао и фруктами, хотя в библиотеку с едой нельзя. Но так весело стало правила нарушать!

– Вик. – Эль забрала у зависшего в смятении одноклубника надкушенное яблоко и с улыбкой откусила, – Ты странный. Что-то сказать хочешь?

Это вызвало ещё большую растерянность: дикость какая! Никто никогда так не делал. Снова неприличия, но отзывались они нежно, доверительно.

– Показать. – смущённо улыбнулся он, – Можно?

– Конечно.

– Это эскиз. Памятника… – улыбка стала виноватой, – Это тебя не смутит?

– Вовсе нет. Показывай. – она с интересом пробежалась по эскизу, – А можно вот тут сбавить пафос? Чуть-чуть. – она не жалела и не искала слов соболезнования, неловкость исчезла, – Это лучший монумент, что я видела.

– Ты видела много? Неловко спрашивать.

– Никаких личных трагедий, Вик, просто люблю кладбища. Это ведь история. – она пожала плечами, – На стыке с лирикой и искусством. Очень увлекательно вообще-то. И вот это… – она указала на эскиз, – Просто чудесно. И мне жаль твою родственницу. Я вижу твою боль, но за ней нечто прекрасное.

Странно было это слушать, однако попадало в самое сердце.

– Тебе повезло иметь светлую историю, Вик. Не всем это дано. Если ты поймёшь, какой это дар судьбы, то легче будет отпустить горе. Я верю… – снова взгляд на эскиз, – Что такое сокровище случается с людьми высокого Пути. Именно высокого, а это куда мощнее величия.

Вот снова тупи́к – ну сколько можно? Они замолчали, Виктор позволил Эльзе внести свои штрихи в эскиз, и она умело захлопотала своим «огрызком» от карандаша по бумаге. Итак ценно было её участливое молчание, которое дало переварить слова. Мужчина сидел в бессилии и обожал каждую секунду, когда можно побыть собой, побыть даже слабым, в своей тоске, и одновременно в обожании девичьих лодыжек, кудряшек, свалившихся на задумчивое лицо.

Она корпела над эскизом памятника, доводя идею до совершенства. Когда Виктор взглянул на результат, то снова потерял слова:

– Ты чудо, Эли. Я… поражён. Так тонко… и глубоко. Как будто ты её знала. Завтра же отошлю скульптору.

Она просто улыбнулась в ответ, как никто и никогда прежде.

А потом Виктор развернул платок с небольшим, но невероятно искусно оформленным экземпляром этикета:

– Такого библиотека Утёса ещё не знала: мало того, что пришли с едой, так ещё и со своими книгами! – усмехнулась Эль, но глаз от книги оторвать не могла.