Книга Академия Утёс, страница 18 – Анна Бэй

– Просто кусочки прошлого… – он скромно убрал отросшую челку взмахом ладони, – Кому они нужны?

– Дурачок… мне нужны. Миру! Прошлое – недооцененное сокровище! – бабушка не стала менторски причитать, а заулыбалась ребенком и заёрзала в своём кресле, – Смотри! Вот в тот день мы ходили в… – договорить не успела, фантом закрутился, затянулся туманом, чтобы пробудиться новыми контурами.

– В цирк. – закончил фразу Виктор и вокруг проявился огромный бродячий цирк, – Последний легальный поход в цирк, да, бабуль? Через пару месяцев грянуло восстание цыган.

– Да… – улыбка стала печальной, а тонкая ручка пожилой балерины потянулось к туманному шатру, – Как чудесно тогда было! Цыганские таборы такие разные… а этот мирный, задорный, такой гостеприимный! Настоящее воплощение свободы.

Виктор плохо помнил представление в главном шатре. Ему тогда было чуть больше четырёх лет, всё запомнилось вспышками, запахами, ощущениями. И диким восторгом прошилось насквозь его детского сознания:

– Мир стал хуже без цирков.

– Не будь наивным: это случилось не внезапно. Просто есть точка невозврата на Пути. – смешливые цыганские дети продавали воздушные шары, Виктору так хотелось один, но он тогда постеснялся попросить бабушку. Но вдруг появился огромный мужчина с феерическими усами, нахмурился и…. бабушка в голос рассмеялась, – Ты тогда ужасно испугался! Затрясся, я думала, в обморок упадёшь!

А цыган широко улыбнулся, сверкая фантомными вставными зубами, протянул Виктору шар и добродушно потрепал мальчишескую шевелюру.

Повзрослевший Виктор улыбнулся в ответ той искренности и доброте верзилы. Да и все ощущения прошлого обнажились лишь приятными нотами.

Дарм замотал головой, сменяя воспоминание другим. Долгий вечер призраков из прошлого, которые пришли и принесли счастье в дом отставной балерины.

Она с улыбкой пила липовый чай и смотрела на свою жизнь, держа любимого человека за руку. Украдкой плакала, а Виктор всё равно видел эти сантименты и урча котом зацеловывать её морщинистые щёки:

– Не хнычь, бабуль. Ты что такая сентиментальная?

– От счастья, родной. – шептала она и сжимала ладонь.

Скрип старого граммофона затих. Старая книга воспоминаний мягко закрылась в руках Виктора.

– Хороший вечер… – прошептал он, повернулся к Фелис – наверно заснула? – Ба? Бабуль… – странно она спала. Лицо распрямилось, только тень улыбки осталась.

Сердце екнуло и заболело.

– Ба…

Но она больше не просыпалась.

Мастер Дарм летел не налегке. Четыре увесистых чемодана, набитых книгами, теперь стали его спутниками и обладателями почётных мест в багажном отделении.

Он на них едва дышал – боготворил, но не за коллекционные издания, а за ту память, что они собой представляли. Фелис Тефлисс успела распорядиться только своими книгами фотоальбомами – они отошли горячо любимому внуку. Остальное – его скупердяю-отцу, как и положено по закону.

Легенда балета ушла тихо и красиво, на похоронах не было никого – а так распорядился единственный сын, которого весьма стесняла её профессия, словно она была не примой императорского балета, а певичкой трактира в порту.

Виктора встретил староста с таким видом, будто ни за что на свете он не пришёл бы на пирон по доброй воле.

– Дарм, ты барахло  не мог дома оставить? Тумбочек лишних нет.