Книга Изумруды для (не)любимого, страница 27 – Ксюша Иванова, Виорика Громова

— Я попозже приду к тебе еще, — легонько треплю его по волосам. Сколько ему? Лет 18-19? Он мог бы быть моим сыном... Там, в моем настоящем мире.

— Пиппа, — шепчу служанке. — Присматривай за ним, ладно!

Она согласно кивает, преданно глядя в мои глаза.

Так мы снабжаем всех раненых моими камнями, пока не остается всего один. Тот, который лежит за занавеской.

Да, конечно, всё можно оправдать тем, что человек ранен и страдает. Да, для меня этот молодой и красивый парень, явно неравнодушный к той, в чьем теле я по воле каких-то необъяснимых сил оказалась, такой же чужой, как и мой, так называемый, муж, как и все люди, находящиеся в этом замке, но...

Я не могу просто так туда пойти! Вот просто чувствую, что не могу, и всё!

Оглядываюсь вокруг, не торопясь туда идти.

И вдруг натыкаюсь взглядом на стоящего в дверном проеме, и опирающегося плечом на косяк, Дэймона. И давно он за мной наблюдает?

Он медленно обводит взглядом залу, останавливается на каждом раненном. И я очень отчетливо ощущаю то, что он чувствует при этом. Боль. За каждого из них. Из тех, что пошел за ним, доверился ему, своему предводителю. Наверное, такую боль ощущает каждый полководец,каждый генерал, обходящий поле битвы и видящих мертвых и раненных, тех, кто послушав его приказ, потеряли самое дорогое, что имели — жизнь и здоровье.

Но, в то же время, когда он снова возвращается глазами ко мне. И смотрит прямо в глаза, я вижу боль и усталость обычного человека и... гордость... Как если бы он гордился мною за то, что я им пыталась помочь.

И, повинуясь внезапно возникшей в моем сердце потребности, не отдавая себе отчета, вместо того, чтобы нести последний амулет раненому, я иду навстречу своему мужу и...

А он, оказывается, очень высокий. И мне, чтобы надеть ему на шею амулет, пришлось встать на цыпочки.

Я ведь запросто сделаю их столько, сколько нужно, правда?

А ему тоже больно, он весь изранен...

Своим неуклюжим животом коснулась его белой рубашки, и, мне показалось, что я даже почувствовала жар, исходящий от сильного тела. И глаза были близко-близко... А глаза у него... Боже, я словно в омут с головой падала, и не могла — не могла, как ни старалась, от них оторваться!

Дэймон поймал мои руки и опустил вниз вместе с амулетом.

— Эсми, нет, не нужно, — проговорил неожиданно ласково, с легкой улыбкой глядя мне в глаза. — Я в порядке. Отнеси его... моему брату.

Кивок в сторону занавесок.

Брат? Вон оно как...

— Пойдем вместе, — сказала я, не зная, как объяснить, что я считаю неправильным, не нужным вот эту странную ситуацию с нашими (ахаха "нашими") отношениями! Так не должно же быть! И дело вовсе не в ребенке! Дело в том... Что... Ну, Даша, в чем дело? В том, что тебе, Дарье Снеговой, больше нравится именно этот мужчина? В том, что и физически он интересен тебе? В том, что не молодой златокудрый красавец привлекает тебя, а вот эта мощь, вот эта энергетика, которую у нас бы назвали властностью... Ну, разве в твоем мире не это является самым манящим качеством мужчины? Он входит в помещение, и все склоняются...

Причем, они склонялись буквально.

Пока мы шли к тому месту, где лежал его брат, родственники раненых кланялись, с уважением говоря "господин", а раненые, те, которые в состоянии, прикладывали руки к сердцу.