Книга Двуликие. Игра на опережение-2, страница 62 – Анна Шнайдер

В маминых глазах стояли слёзы, кровь капала на поверхность стола — только теперь я увидела, что на нём что-то нарисовано, по-видимому, белым мелом, — почти неслышно шептались слова какого-то заклинания, заставляя рисунок вспыхивать и угасать, сворачиваясь, как бывает, когда огонь сжигает бумагу. И несмотря на то, что сон всегда притупляет чувства, мне чудилось, будто этот огонь сжигает что-то внутри меня.

— Шайна… Красивое имя, правда? Я никогда не рассказывала тебе, откуда оно взялось, и никогда не расскажу. — Она всхлипнула и просипела, роняя тяжёлые слёзы: — Стыдно… Как же мне стыдно… Я не могла даже попросить прощения — так было стыдно… Как бы я смотрела ей в глаза? Я не могла… Но мне так хотелось попросить прощения! И когда на моём пути попалась та девушка, я решила, что спасу её ребёнка. Я не надеялась, что это искупит, но я просто не могла иначе…

Сон начал расплываться, как мокрая краска на листе бумаги, погружённом в воду, и я, уже проснувшись и глядя в потолок, осознала, отчего мне так показалось.

Я тоже плакала, понимая, что Эдриан не нашёл маму сам — она позволила ему найти себя, пожертвовала собой, чтобы снять с меня последствия проклятья. Хотела, чтобы я была счастлива… и сделала меня несчастной на долгие годы, позволив убить себя.

Мама,ну зачем? Неужели ты действительно видела во мне ту девочку, дочь Эмирин, поэтому и отдала жизнь ради того, чтобы я не несла ответственность за свой гнусный поступок? О Дарида, да я расплатилась бы за это чем угодно другим, только не твоей смертью. Чем угодно!

Ох, мама, мама…

Эмирин Аррано

Ещё не проявились рассветные тени, когда она тихо скользнула в одну из комнат, где спали студентки-первокурсницы. Никто из них не слышал, да и не мог услышать, как открылась дверь, и через порог, не таясь, шагнула ректор, огляделась, отыскивая глазами кровать принцессы Даниты — и через мгновение уже легко касалась её виска тонкими пальцами.

Милый, но эгоистичный ребёнок. Наверное, было бы проще отправить принцессу в другую академию или оставить учиться во дворце — слишком уж часто приходилось сейчас оглядываться на Даниту, это мешало. Но Велдон решил сделать иначе, и у Эмирин не получалось его осуждать — он пытался, как мог, смягчить племянникам их положение, хоть чем-то порадовать. Данита сейчас жаловалась, что от неё спрятали Дамира, но если бы её оставили во дворце или отправили в другую академию, жалоб было бы больше. Да и они с Велдоном переживали бы за принцессу сильнее. Пусть лучше будет тут, под присмотром.

Эмирин опустила руку и усмехнулась, глядя на заплетённые в тугую косу каштановые волосы — точь-в-точь, как у Дамира и Велдона. Шайна, конечно, всё интересно придумала с балом, но на самом деле того, что сделала сейчас ректор, по большому счёту было достаточно. Данита просто-напросто забыла о своих подозрениях по поводу Мирры, которые действительно возникли из-за той случайно вырвавшейся фразы про ерунду. Как будто и не было ничего.

Однако дело ведь не только в принцессе. Если тот, против кого они с Велдоном играют в смертельную игру, тоже начнёт подозревать в Мирре наследника, дальнейший план придётся серьёзно перерабатывать, а не хотелось бы. Нет — нельзя допустить, чтобы кто-либо ещё, кроме Шайны, увидел в Мирре мальчика. Поэтому Дамиру придётся играть роль и на балу.