Онлайн книга «Сердце волчьего леса»
|
– Дэйн, ты иногда ужасно напоминаешь мне Форса. Даже хочется вновь съездить к нему. – Ну и поезжай. Кто тебе мешает? Маг вздохнул. – Ладно. Сейчас немного подправим декорации, раз тебе тут не нравится… Так лучше? Теперь ветер больше не свистел и вода не брызгалась. Аравейн будто установил перед скалой невидимую стену, отражающую всё, даже ветер. – Лучше, – проворчал оборотень, усаживаясь рядом с наставником. – Я тебя спросить хотел кое о чём. Вот только теперь не уверен, что ты сейчас в состоянии отвечать на вопросы. – Ну я же до сих пор тебя не выгнал из своего сна. Так что, как говорит Форс, валяй. Несколько минут он всё-таки молчал – то ли подбирал слова, то ли просто любовался на звёзды. У моря Скорби они всегда были удивительно красивыми. – Я вернулся в Арронтар. Ты ведь знаешь? – Да, Форс сказал. – Так вот… – Он вздохнул. – Я думал, что проклятье будет снято, как только я вернусь. Я на самом деле так думал и… я даже хотел, чтобы так оно и было. Но этого не случилось. – Ну разумеется. – А почему? Аравейн хмыкнул. – Условие снятия проклятья – не возвращение, а прощение. Ты можешь обмануть самого себя, Дэйн, считая, что простил, но ты никогда не сможешь обмануть Арронтар. Он знает, что это не так. – Прекрасно… Я практически себя изнасиловал на обратном пути, я не хотел возвращаться, а теперь оказывается, что этого ещё и недостаточно. – Недостаточно. Когда полностью избавишься от ненависти, пустившей корни глубоко в твою душу, когда сможешь простить по-настоящему, от чистого сердца – тогда проклятье будет снято. Только так, и никак иначе. – Я не ненавижу их. Я их презираю. И не хочу… О Дарида, еслибы ты знал, Вейн, как я хочу уехать оттуда! И никогда не возвращаться. Не видеть, не слышать и не вспоминать. Оборотень ждал, что Аравейн на это что-нибудь ответит, – но наставник молчал. Молчал несколько минут, вглядываясь в тёмное ночное небо и мерцающие звёзды. Но потом всё-таки сказал… но совсем не то, что ожидал от него собеседник. – Я давно хотел тебе рассказать… Этого ты нигде не найдёшь, Дэйн, нигде. Ни в одной из книг. Даже Форс не знает. И я сам не сразу понял, что это важно. – Он вздохнул. – Ты помнишь, как на древнем наречии оборотней будет «небо»? – Конечно. «Ри». – Верно. А «земля»? Не «почва», а именно «земля», Дэйн. Это очень старое слово… – Не «почва», а «земля»? – Он нахмурился. – Не вижу особой разницы. – Разница есть. «Земля» в том смысле, что включает в себя это слово, значит и почву, и воду, и даже деревья. «Земля» – это поверхность, на которой есть жизнь. И тогда он вспомнил… – «Дэр». – Верно. А теперь сложи эти два понятия. «Земля – небо». Ну же… – Дэрри. Аравейн улыбнулся. – О да. Вот оно – то самое непереводимое с вашего древнего наречия слово. «Земля – небо». То понятие, о котором вас заставил забыть сам Арронтар. – Я не очень понимаю, Вейн. Форс говорил, это слово значит что-то вроде «единые» и обозначает пару оборотней, которые… – А ты посмотри вперёд, – кивнул наставник то ли на море, то ли на небо. – Видишь? Земля и небо. Такие разные… но всегда – единые. И это слово – дэрри – означало единство двоих твоих сородичей. На земле – то есть в жизни – и на небе – то есть в посмертии. Ты никогда не видел, как пишется это замечательное слово? Это круг, пересечённый чертой, и внутри самого большого круга – бесконечное число мелких кругов, которые рисуются до тех пор, пока не кончится место на листке бумаги. Эти круги – как символ той самой бесконечности, повторяющихся жизней, где вы – дэрри – всё равно не сможете быть друг без друга. |