Онлайн книга «Сердце волчьего леса»
|
– Кого?! – Оборотней. И себя заодно. Понимаешь, Дэйнар… То, что в стае начали рождаться волчата-маги – это была, если так можно выразиться, заслуга Арронтара. Волшебный лес любил ваш народ и решил поделиться частичкой собственной магии… и начал наделять ею рождённых детей. Возможно, если бы таких волчат было много, оборотни бы смирились, но… не мог Арронтар сразу выплёскивать столько магии. Раз в десять-двадцать лет только. А оборотни превратили благословенныхлесом детей в проклятых. Забивали их камнями, травили аксалами… – Аксалами? – Да, когда-то аксалы тоже жили в Арронтаре. И не просто жили… Эти ваши собаки, хати, – просто воспоминание о том, чем когда-то были для оборотней аксалы. Они особенные животные, мало восприимчивые к магии, с иммунитетом к магии Разума. У каждого оборотня когда-то был аксал. Верный друг, помощник и компаньон. Дэйнар непроизвольно покосился на лежащую неподалёку Чару. Её тёмные глаза блестели пониманием, словно она прекрасно знала эту старую, как мир, историю. – Аксалов не выводили и не дарили, как вы теперь делаете с хати. Оборотни сами находили своих друзей, примерно как ты когда-то нашёл Чару. Я знаю, о чём ты сейчас думаешь… Почему же в таком случае аксалы больше не живут в Арронтаре, а только бегают туда осенью? – Проклятье? – предположил Дэйнар, и Форс кивнул. – Да, но оно… принадлежит не совсем Арронтару. Однажды в Западном лесу твои сородичи затравили аксалами одну девочку. Страшная смерть, правда? И эта девочка перед смертью сформулировала конкретное условие для проклятия: «Хочу, чтобы перестали вы быть друзьями, а стали врагами. Хочу, чтобы не было у вас больше дома и слонялись вы по пустыне, неприкаянные и непрощённые. И только раз в год прибегали сюда, в этот лес, но не для мира, а для войны». – Так и вышло. – Верно, вот только бедняжка забыла про условие снятия проклятия. И потому его добавил Арронтар, когда вплетал это её проклятье в своё. Мысли у Дэйнара разлетались, как испуганные силицы, он никак не мог понять, что спросить в первую очередь, а самое главное… – Какое отношение к этому имеет Фрэн? – Фрэн – никакого. А вот трое её… обидчиков – имеют. Как ты думаешь, что ты с ними сделал, Дэйн? – Э-э… Проклял? – Нет. Магия Разума тем и отличается, что можно заблокировать нужную область в голове, и всё прекрасно работает безо всяких условий снятия. Но… в то же время это условие можно и поставить. Подумай, Дэйн, хочешь ли ты ставить такое условие. – А что, надо? – Я не знаю. Тебе решать. Просто однажды, возможно, придёт день, когда ты захочешь освободить Гольца и остальных от наказания, но не сможешь этого сделать, потому что к тому времени твой блок станет не просто крепким, он врастёт в их головы навсегда. Любой преступник имеет право на искупление и прощение, Дэйн. Подумайоб этом. Форс хотел, чтобы горбун подумал о Гольце и его друзьях… Но только ли? Вместо этого юноша вдруг вспомнил об оборотнях Арронтара. «Любой преступник имеет право на искупление и прощение…» Разве? – Хорошо. Тогда пусть будет так… Блок спадёт, как только Гольц, Винс и Шорн пожалеют о содеянном до глубины души, а ещё… полюбят по-настоящему. Слова полетели ввысь, в небо – и растворились в нём, впитались в таинственную черноту, хранившую в себе память о том, что случалось во все времена. |