Книга Мастер и Жаворонок, страница 129 – Бринн Уивер

– Я буду по тебе скучать.

Роуз кивает и шепотом произносит:

– Я тоже. – Улыбка тускнеет, и в груди становится больно. – Знаешь, что говорят про цирк?

– Что шоу должно продолжаться?

– Нет, – качает она головой. – Чтобы шоу началось, надо сделать первый шаг.

Я долго не отвечаю, глядя в блестящие темные глаза.

На столе жужжит телефон. Посмотрев на экран, Роуз прячет его в карман.

– Доктор приехал. Ладно, увидимся. Не забывай!

Мы встаем и обнимаемся. Плечи у Роуз подрагивают, отчего я испытываю немалую досаду и злость. Не знаю, что случилось у нее с Фионном, это не мое дело. Но удержаться от шпильки не могу:

– Возможно, Лахлан не самый тупой идиот в их семье.

Роуз смеется.

– Ага. Может быть, – говорит она и целует меня в щеку. – Удачи тебе, шпрехшталмейстер.

Слабо улыбнувшись напоследок, она выходит из кофейни. Я смотрю вслед. Роуз подходит к стоящей на обочине машины, открывает дверь и садится.

Я отправляюсь домой пешком. По дороге переписываюсь со Слоан. Они с Роуэном устроили медовый месяц на Мартас-Винъярд. Я бы с радостью последовала их примеру. Да, у нас с Лахланом все было не так просто, как у них, но какая разница? Мы нарушили общепринятые традиции, которые необходимо соблюсти перед вступлением в брак. Сперва нужно познакомиться, узнать друг друга поближе, влюбиться, а уже потом дать клятвы. У нас же вышло наоборот. Самое удивительное, что меня все устраивает, и я совершенно довольна жизнью.

С этими мыслями я захожу в квартиру. Отправляю Лахлану сообщение, что благополучно добралась до дома. Треплю Бентли за уши. Тот притаскивает мне резиновый череп с пищалкой, который Лахлан купил на прошлой неделе. Я делаю вид, будто отбираю игрушку. На кофейном столике начинает жужжать телефон. Кто-то звонит.

Вместо фотографии Лахлана на экране высвечивается номер матери.

– Привет, мамуль!

– Солнышко…

Я понимаю, что онасейчас скажет.

Мама медлит перед тем, как произнести роковые слова. И это гораздо хуже, чем услышать их сразу. Все равно что ждать укол – в мыслях эта боль намного сильнее.

– Тетушка Этель скончалась…

Меня словно бьют под дых и в грудь вонзают острый нож. По лицу текут слезы. Мы знали, что рано или поздно этот миг настанет. Ждали. Готовились. И все же внутри меня образуется пустота, которую невозможно заполнить, – она поглощает все вокруг и разрастается.

Глотая слезы, я слушаю мамин голос. Этель умерла во сне. Она не мучилась. Мама говорит спокойно, произнося положенные в таких случаях слова. Потом она переходит к обсуждению предстоящей церемонии прощания. Неуверенно спрашивает, не хочу ли я приехать в «Шорвью» до приезда похоронной службы. Я перебиваю ее и прошу обязательно меня дождаться.

Про Лахлана мама не спрашивает, но его присутствие необходимо мне, как воздух. Мне нужна его уверенность, его тепло. С ним будет намного спокойнее. Я знаю, что он видел в моей душе то, что я не готова показывать людям, и его это ни капли не смущает.

Как только мама кладет трубку, я набираю номер Лахлана. Пытаюсь взять себя в руки, но комната с каждым ударом сердца плывет перед глазами.

Лахлан отвечает после первого же гудка.

– Привет, герцогиня. Как раз думал про тебя.

– Привет…

Вот и все. Больше не могу вымолвить ни слова – горло скрутило спазмом.

– Что такое? Что случилось? Все живы? Где ты?!