Книга Мастер и Жаворонок, страница 100 – Бринн Уивер

– Тут я вспоминал,как ты пела в больнице. Твой голос, он был такой… – Я качаю головой. – Поэтому не вытерпел и ушел. Мать очень любила эту песню. Часто пела ее дома. Я и забыть успел… Так давно о ней не вспоминал…

Ларк молчит. Она водит большим пальцем по звезде, на которую я только что указывал, будто пытаясь разгадать мои мысли.

Я откашливаюсь и тычу пальцем в соседнее украшение.

– Эту – когда вспоминал твое лицо на свадьбе Роуэна. Если бы ты знала, с каким видом приглашала меня на танец…

– Да?

– Такая мрачная, решительная… Я, конечно, плохо тебя знал, но в тот вечер ты показалась совершенно на себя непохожей. Тогда я не понял, в чем дело. Теперь – понимаю.

Наверное, лучше замолчать. Пусть сама трактует мои слова, как угодно. Ларк внимательно смотрит на меня, будто ожидая, что я сверну разговор и уйду к себе в комнату.

Но в ее глазах мерещится затаенная надежда, поэтому я решаю продолжать.

И это меня пугает.

Когда я впервые осознал, что хочу заслужить ее прощение, то не думал, как сильно это изменит меня самого. Я знал, что придется заглаживать свою вину, признавать ошибки, извиняться за паршивый характер: за то, что наорал на нее в тот вечер, напугал до полусмерти и вел себя как последний подонок. Но как объяснить человеку, что это не пустые слова? Нельзя просто окружить Ларк вниманием, рычать на каждого, кто косо на нее посмотрел, и проявлять заботу, когда сама она не справляется… Мало сунуть ей в руки красивый подарок или усадить в машину на холодном ветру… Я начинаю сознавать, что придется отдать частицу себя, стать уязвимым. Шагнуть туда, где не доводилось бывать прежде.

Как сейчас, например.

В ее глазах такая надежда, что ноги примерзают к полу, хотя все инстинкты велят бежать.

Я позволяю себе подбочениться.

– Поначалу я думал, что не нравлюсь тебе, но теперь понимаю, что причина была не в этом. Ты хотела любой ценой спасти подругу, даже если ради этого придется отказаться от собственного счастья и выйти за меня замуж. Ларк, это было очень смело. Я знаю, что ты многим пожертвовала ради меня и моего брата, хотя я этого совершенно не заслуживал. – Я качаю головой и отвожу взгляд. – Извини, что вел себя как последний козел. Наш разговор на танцполе прошел ужасно. Теперь я знаю, что творилось у тебя в голове. Понимаю, какой я все-таки мерзавец.

Ларк смотрит на меня, ничем невыдавая своих чувств. Она словно бросает мне вызов и пытается проверить, не сдамся ли я, не отступлю ли. Но я продолжаю.

– Хочу, чтобы наш брак сделал тебя счастливой. Неважно, что нас связывает и надолго ли. Нельзя, чтобы впоследствии ты жалела о своем решении.

Молчание кажется невыносимым. Воздух густеет от мыслей, которым я позволил выбраться наружу.

Когда на губах Ларк проступает улыбка, узел в моей груди развязывается.

– А эта? – шепчет она, указывая на соседнюю звездочку, но глядя при этом мне в глаза.

Я провожу рукой по затылку и позволяю себе ухмыльнуться:

– Нет, тебе лучше не знать, о чем я думал в тот момент.

– Да?

– Поверь, так будет проще для всех.

Я вскидываю перед собой руки, а Ларк дразняще смеется.

– Эта штука похожа на корсет, поэтому в моих фантазиях фигурировали перья.

Ларк хохочет, и в полумраке комнаты на щеках у нее проступает румянец.

– Очень красиво, Лахлан. Надену сегодня на выступление.