Книга Черная овечка, страница 67 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

Наши глаза встречаются. Я делаю один вдох.

Затем хватаю его за воротник и прижимаю его губы к своим.

Поток жара разливается в моей груди. Я наказываю Каплана своим поцелуем. Он пожирает меня с отчаянием, которое встречается с моим собственным. Наши зубы клацают. Наши языки вторгаются в рты друг друга. Наши губы формируются вместе. Мы боремся за воздух. Мы сражаемся друг с другом. Громкий шлепок пугает меня, и я отстраняюсь, но это его не смущает. Это была книга. Он бросил ее на пол, чтобы крепко обхватить меня за талию пальцами. Он опускается к моей шее, покрывая жгучими поцелуями мой учащенный пульс.

— Я чувствую себя обязанной сказать, что ненавижу тебя, — выдыхаю я, когда он покусывает и посасывает мою кожу. Я начинаю оттягивать его воротник. — Точно так же, как я ненавижу твою кожаную сумку и твой отвратительный твидовый пиджак, который выглядит так, словно его сшили из хипстерской кучи отбросов. Мне из-за тебя даже неловко, как будто я в нем хожу.

Мрачный смехКаплана согревает мою кожу, когда он прикусывает мочку моего уха, и стон срывается с моих губ.

— Хорошо. Я буду носить его каждый гребаный день. И пришью замшевые заплатки на локти.

Я дергаю за лямку сумки Каплана, и он стягивает ее через голову, чтобы бросить на пол, прежде чем прижать меня к полкам. Он поглощает меня своим поцелуем. Его руки скользят под мой свитер, подушечки его пальцев обводят мои ребра, изгиб талии, кружевной край лифчика. Он рычит мне в губы, когда я обхватываю его эрекцию, напрягающуюся под джинсами.

Флуоресцентные лампы над головой со щелчком гаснут. Единственный источник света вокруг нас — это аварийный выход в конце прохода и свет ламп, проникающий сквозь высокие окна.

— Они не будут проверять, что мы ушли? — спрашиваю я, пока мы смотрим друг на друга. Глаза Каплана вспыхивают в тусклом свете.

— Думаю, что нет. И спасибо, черт возьми.

Я хватаю его за волосы и притягиваю его рот к своему. Он обхватывает мое лицо горячими ладонями и целует так, словно ищет душу, которую никогда не найдет. Ищет своим хищным языком. С укусом, от которого идет кровь. С сердцем, колотящимся о мою грудь, выпрашивающим мои секреты. Я никогда еще не была так лихорадочно поглощена. Я прижимаюсь к его губам, всем телом к нему, отчаянно желая быть ближе. Отчаянно желая сгореть.

Сбрасываю его пиджак, когда Каплан дергает за подол моего свитера и прерывает поцелуй, чтобы стянуть его через голову, чертыхаясь, когда видит мой черный кружевной лифчик при минимальном освещении, опускает чашечки, обнажая мои напряженные соски в неподвижном воздухе, наполненным бумагой, клеем и пылью. Он покрывает меня поцелуями, пока я провожу руками по его темным волосам. Втягивает один сосок в рот, проводя по нему языком, обводя бутон, одновременно лаская мою другую грудь. Я стону, когда боль в моем животе сжимается, как кулак. Потребность кричит глубоко внутри, образуя пустоту, которая требует заполнения. Сейчас же.

Наш поцелуй накаляется до предела, когда я расстегиваю ремень Каплана.

— Я чиста. У меня спираль^[8], — шепчу я, отстраняясь. Дыхание Каплана — прерывистый поток сладости, его горячая ладонь прижимается к моей грудине. — Ты чист?

— Проверялся в прошлом месяце. С тех пор у меня ни с кем не было, — выдавливает он, когда я выдергиваю пуговицу из отверстия и расстегиваю молнию.