Книга Черная овечка, страница 148 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

— Что произошло потом?

— Одна из девушек отвезла меня в больницу. Завтра у вас с ней собеседование.

— Ты пыталсь вернуться в «Лану», как только выздоровела?

Тереза качает головой, еще одна слезинка падает с линии ее ресниц и скатывается по щеке.

— Нет. Мы знали, что они не позволят нам вернуться. Как только окажешься за пределами, не входа назад. Но Сиенна сказала, что там все равно опасно, что мы вовремя уехали.

— Почему?

— Кто-то идет за Кэроном, и кто бы это ни был, им все равно, кто встанет на пути.

БРИА

Ну, черт. Я думаю, Габриэль-тире-Кэрон знает, что требования Авы-тире-Брии о заложниках могут показаться неискренними, благодаря Эбигейл-тире-Терезе.

Я пинала себя последние тридцать два часа с момента первого собеседования. Я должна была заметить гигантский красный флажок, который указывал на то, что фотография Эбигейл была во вложенной папке архива, которую Самуэль извлек из «Преторианцев». Чертовски неряшливо. Самуэль был бы разочарован. Я разочарована. Это промах любителя.

Не только это, но и ФБР теперь на одной волне со мной и Кэроном в нашей маленькой игре «домашняя кошка против дикой кошки», благодаря откровению Эбигейл-Терезы о том, что Кэрон осведомлен о другом игроке на поле. Я надеялась сохранить это между культом и мной. На следующий день Сиенна, участница интервью, более подробно рассказала о том, что она подслушала из беседы Кэрона с Коффи Н’Доли, генеральным директором «Преторианцев». Как оказалось, у них были свои подозрения еще до того, как Тристан пропал. Они уже поняли, что кто-то сидит у них на хвосте.

Итак, в целом, интервью были замечательными для моего исследования, но немного дерьмовыми на личном уровне. Я пытаюсь напомнить себе мудрый совет Самуэля, который он дал много лет назад. Однажды, Бриа, ты можешь сделать выбор, о котором пожалеешь. Не позволяй себе ограничения в виде разочарования или тревоги. Ты должна постараться найти скрытую выгоду, которую раскроет твой выбор.

Трудно добыть какие-либо драгоценные камни из-за такой неосторожной ошибки. Я постоянно думала об этом, на протяжении всего второго интервью, во время ужина с Илаем, когда мы сравнивали наблюдения, даже во сне. Единственной временной передышкой был секс с Илаем на диване в нашем номере… а потом за столиком для завтрака… и на кухонной стойке. Но в остальном моя ошибка поглощала меня, и как бы я ни старалась, я не могу извлечь из нее ничего хорошего.

И не то чтобы я хотела скрывать все это от Илая. Я не хочу, чтобы между нами были секреты. Я знаю, что их быть не должно, если я хочу держаться за эту новую жизнь, которая, кажется, растет вокруг меня. Просто не знаю, как это сделать. Как сказать ему об этом, не отпугнув? Как открыться самой себе?

Я перебираю в уме все варианты будущего, наблюдая,как он расхаживает у входа в кофейню, зажав телефон между плечом и ухом, держа в руках наши эспрессо. Он ходит взад-вперед, когда взволнован, и в моих мыслях мелькает мимолетная надежда, что Кэрон сдался ФБР. Меня поражает, что всего несколько коротких недель назад это было бы моим худшим кошмаром. Но сейчас, ловя улыбку Илая с ямочками на щеках, когда он вешает трубку и идет к машине, я не могу придумать ничего лучше, и все потому, что это его осчастливит.

— Что случилось? — спрашиваю я, когда Илай садиться в машину с нашими чашками кофе.