Книга Скелет, страница 144 – Триша Вольф, Бринн Уивер

И, наконец, я бросаю взгляд на Джека.

— Доктор Соренсен этого не знает, но однажды я сидела в конце его класса. Это было задолго до того, как мы стали коллегами, еще когда он был аспирантом. Он вел занятия по остеологии, — я опускаю взгляд на табличку в своих руках.

Задумчивая улыбка появляется на моем лице, когда я вспоминаю трепет от возможности сидеть и наблюдать из тени, просто слушать его голос, этого человека, который дал мне шанс продолжать идти вперед, хотя я еще не была уверена, как собрать осколки.

— Это было время потерь и неуверенности в моей жизни. Наблюдая за тем, как он направляет и вдохновляет эту группу студентов своими обширными знаниями и страстью к своей работе, я и сама вдохновилась. Он упомянул что-то о следах от укусов падальщиков на костях, и это вызвало у меня вопросы о животных, которые их оставили, их поведении, вопросы, которые в конечном итоге привели меня сюда. Но этот единственный момент был как удар молнии. Он зажег надежду на то, что я тоже могу стать чем-то большим, — когда я поворачиваюсь к нему, взгляд Джека, кажется, на мгновение прикован к полу из-за нахмуренных бровей, но я жду, чтобы поймать его с улыбкой, когда он поднимет глаза. — Так что спасибо тебе, Джек. Ты показал мне, что солнце все еще может светить, даже в самые холодные дни.

Мгновение времени застываетво вспышке фотоаппарата. Тот, который я запомню навсегда. Выражение лица Джека, его улыбка — отражение моей собственной. Зрители, вспышки, которые окутывают нас теплом. Но не только то, что я вижу, врезается в память. А то, что я чувствую. Я любима не только за свой свет, но и за тьму. Благодарна не только за этот момент, но и за то, что пережила те трудности, которые привели меня сюда. Я их почитаю. И я сияю.

Боюсь, что это прекрасное мгновение может исчезнуть, когда вспышки прекратятся, но это чувство все еще сохраняется.

Делается еще несколько снимков, прежде чем Джек протягивает руку. Я кладу ладонь на сгиб его локтя, его другая рука ложится поверх моей, прохладная и устойчивая на переплетении моих костей. Мы спускаемся со сцены, он возвращается к столу, оставляя меня общаться с благотворителями и коллегами, пока объявляется следующая награда. И когда я возвращаюсь на свое место рядом с Джеком, мы лишь коротко обмениваемся улыбками, прежде чем я присоединяюсь к его разговору с коллегами, наши пальцы переплетены под столом.

Мы остаемся ровно настолько, чтобы очаровать некоторых инвесторов и влиятельных местных жителей, а затем отправляемся домой, в бревенчатую хижину в стиле шале с видом на реку Норт-Саскачеван на отдаленном участке пересеченной местности. После целого рабочего дня и вечера общения мы оба в изнеможении ложимся в постель, и я быстро засыпаю под ровный стук сердца Джека у меня под ухом.

И когда я просыпаюсь на следующее утро, то вижу пустую кровать и чувствую запах кофе.

Я потягиваюсь, моя рука скользит по матрасу на сторону Джека. Простыни холодные.

Корнетто сопит в изножье кровати, его хвост волочится по пуховому одеялу, когда он трется мордочкой об одеяло и двигается ко мне.

— Давай, Корн-Дог, — говорю я, похлопывая по подушке Джека, на которую Корнетто плюхается на спину, а я чешу его по животу. — Ложись на сторону Джека.

Когда Корнетто удовлетворен нашим утренним ритуалом и спрыгивает с кровати, чтобы тихонько спуститься вниз, я переворачиваюсь, оперевшись на локоть, чтобы взять дымящийся кофе с прикроватной тумбочки.