Книга Скелет, страница 143 – Триша Вольф, Бринн Уивер

Мое сердце болит так, будто оно стало слишком большим для груди. Я не отрываю взгляда от Джека, пока он оглядывает аудиторию.

— Те, кто хорошо знаком с Кайри, знают, что жизнь хорошенько ее испытала. Но с каждым разом она не только выживала. Она находила способ процветать на своих условиях. Она привносит свои с трудом заработанные качества в каждый аспект своей работы. Как педагог, Кайри является примером лидерства, сопереживания и целеустремленности. Но она также свирепа, грозна и бесстрашна. И, имея честь знать ее лучше, чем кто-либо другой, я могу с уверенностью сказать, что ее самым главным качеством, присущим всему, что она делает, является ее жизнестойкость. Мне посчастливилось работать со своей женой в течение шести лет. Первые три были… не самыми яркими моментами для меня. По крайней мере, когда дело касалось ее. Но Кайри заманила меня в свои сети, несмотря на все мои усилия оставаться подальше. Даже когда она заявила, что готова отказаться от меня, она этого не сделала. Она выстояла. И постепенно я начал видеть жизнь ее глазами. Это все равно, что смотреть в замочную скважину. Чем больше я наблюдал, тем больше она открывала для меня тайный мир. Иногда я вижу там насилие и потери. Иногда красоту и радость. Иногда я вижу печаль, иногда — восторг. Несмотря на все это, Кайри Рот словно стоит в эпицентре бури, стойкая и незапятнанная, как отполированный драгоценный камень. И разве это не то, что делают наши лучшие учителя? Они приоткрывают скрытые миры, иногда те, которые были прямо перед нашими невидящими глазами. Они разжигают наше любопытство. Они заставляют нас задаваться вопросом, что еще ждет нас впереди, если только мы решим найти в себе смелость.

Джек снова смотрит на меня, и я вижу в его глазах то, что принадлежит только мне. То, что он никогда никому другому не показывает.

— Я не знал, какой может быть жизнь, пока ты не осветила своим светом темноту. Ты неукротима, как солнце. Такая же неотъемлемая часть меня, как структура костного мозга в моих костях. И я люблю тебя, Лилль Мейер.

Я встаю со своего места и пробираюсь между столиками еще до того, как Джек приглашает меня выйти на сцену, путь к нему заволакивает водянистая пленка.

Но я всегда найду свой путь к Джеку.

Аплодисменты подобны дождю за завесой. Сердце Джека ровно бьется у меня под ухом, когда я сжимаю его в объятиях, и это единственный звук, который я хочу слышать.

— Ты должнавзять эту штуку, — шепчет Джек мне на ухо, тыча уголком таблички мне в руку, другой рукой он крепко обнимает мою обнаженную спину. Я киваю, но ему приходится отстраниться, ведь я не отпускаю его. Тыльной стороной ладони я касаюсь влажных ресниц, когда Джек поворачивает меня за плечи лицом к аудитории.

— Я… эм… не буду скармливать его кости собаке, — говорю я дрожащим голосом, пока зрители смеются. — Это было здорово, Джек. Наверстал упущенное в Брентвуде. На самом деле я не сожалею о последовавшем наказании, но, возможно, это история для другого раза.

Аудитория снова смеется, и я набираю обороты, полагаясь на детали, которые запомнила перед сегодняшним вечером. Я благодарю профессорско-преподавательский состав за номинацию. Я благодарю своих друзей и коллег, моих студентов. Возможно, мои родители остались в прошлом, но я тоже благодарна им за то, что они дали мне инструменты, позволяющие проложить свой собственный путь.