Книга Королева разрушенных империй, страница 15 – Бринн Уивер

В его взгляде вспыхивает абсолютный голод. Он оборачивает шелк вокруг моих запястий, петлю за петлей, движения быстрые и точные. Когда он заканчивает, между связанными руками остается плоский узел, а свободный конец шелка сжат в его кулаке.

— Скажи слово — и я остановлюсь, — напоминает он еще раз. — В противном случае, я буду поглощать тебя до тех пор, пока твои крики не сотрясут стены этого дома.

Я отвечаю сладкой, кокетливой ухмылкой, прежде чем наклониться и прижаться к нему в обжигающем поцелуе. Он отвечает с огнем, равным моему, его язык проникает в мой рот, свободная рука впивается в волосы. Когда я отрываюсь, чтобы покрыть поцелуями его челюсть, его дыхание сбивается. Сердце бьется чаще. Его запах оживает, в нем проступают ноты ванили и янтаря.

Запах желания.

Я дышу ему в шею, приближаясь к уху.

— Мне нравятся твои обещания в постели, Жнец, — шепчу, слегка покусывая мочку, осторожно, чтобы не задеть острыми клыками. — Но есть одна маленькая проблема.

— Правда? Какая же?

Мои клыки впиваются в его шею так быстро, что он даже не успевает напрячься, прежде чем кровь устремляется мне в рот, наполняя игристым жаром. Я делаю долгий глоток, Ашен стонет от боли и удовольствия, его кулак сжимается в моих волосах. Когда я отпускаю, то откидываюсь назад, демонстрируя кровавую улыбку.

— Ты еще не заплатил кровью.

Ашен рычит, пламя в его глазах чернеет, вспыхивая яркимиискрами. Он отпускает мои волосы, но тянет вверх за связанные запястья.

— Ты играешь в опасную игру, дразня демона, вампирша. Особенно того, кто почти ослеп от желания, — сквозь зубы говорит он, привязывая свободный конец шелка к деревянной стойке кровати. Его голод пульсирует под моей кожей, перетекая от его метки к моей, будто мы связаны невидимыми нитями. Это потребность в наказании не меньше, чем в удовольствии. Он знает, что мне нравится получать немного боли, так же, как и ему, и он хочет дать мне все, что я готова принять, даже если это не будет нежным или красивым.

Он любит меня, я знаю. Он остановится, если я скажу, — тоже знаю. Но было бы самообманом думать, что в душе этого человека нет демонического. Он жаждет света, потому что соткан из тени. Тьма — в каждой его части.

Особенно в желании.

А мы, вампиры, обожаем смешивать желание с опасностью.

— Не двигайся, — приказывает он, сужая глаза, пока я не отвечаю невинной улыбкой. — И спрячь эти клыки.

Ашен слезает с матраса, и я наблюдаю, как он расстегивает ширинку, снимая последнюю одежду, пока не остается обнаженным передо мной — вся эта восхитительная мускулатура, темные татуировки и пылающая ярость. Он подходит к краю кровати, обхватывает основание своего члена, капля влаги блестит на кончике. Его пальцы смыкаются на моей челюсти, большой палец входит в рот, раздвигая губы.

— Хорошо, — его голос грубый, как камни, перекатывающиеся в бурных волнах. Большой палец скользит по моим губам, его взгляд, полный пламени, следует за движением. Слюна и яд наполняют мой язык. — Какой прекрасный ротик. Он станет еще прекраснее, когда обхватит мой член.

Я бросаю ему дерзкий, вызывающий взгляд, сжимая губы. Он обожает эту игру, когда я балансирую на грани дерзости и покорности. Вижу это по его сжатой челюсти. Чувствую это через метку. Его зрачки бурлят темным пламенем, поглотившим все, кроме тонкой полоски цвета в глазах. Он сжимает мои щеки.