Книга Королева разрушенных империй, страница 146 – Бринн Уивер

Пряди души Аглаопы вливаются в мою ладонь. Они прожигают плоть. Взбираются по руке. Отрывают часть от самой сердцевины меня — ту, что была отмечена правосудием, свершенным моей рукой. Правосудием, которое не чувствуется милосердным.

Темные глаза Аглаопы теряют цвет, но все еще смотрят на меня с мольбой, умоляя остановиться, боль в них усугубляется безмерной любовью, которую она чувствует, даже когда я предаю ее. Это есть в каждом клочке ее дыма, втекающего в меня. Каждое воспоминание о нас оживает во мне. Я вижу свое младенческое лицо в ее руках. Вижу, как мы играем в каменной деревушке, затерянной в лесах другой земли. Смотрю глазами Аглаопы, как она стоит перед Советом в древнем храме, вызываясь отправиться в Анфемоэссу защищать врата, надеясь, что я останусь в безопасности. Ее горе давит на меня, когда она отплывает, не отрывая взгляда от берега, где я, еще ребенок, рыдаю в отчаянии. Ее страх наполняет меня, когда в пути ее превращают в существо, способное защитить Судьбы от кораблей, что подходят слишком близко к последним богам. И я чувствую радость и печаль сестры, когда она находит меня на берегу Анфемоэссы, зная, что я не помню ни одного мгновения ее любви. Но она не забыла ничего.

А теперь я отправляю ее душу обратно в Царство Теней.

Сердце рвется из груди. Отчаянно хочу отпустить одну руку, чтобы коснуться ее, но не могу. Не могу рисковать причинить ее душе больше страданий.

— Мне так жаль, Аглаопа. Я люблю тебя.

— Сестра…

— Я так сильно люблю тебя. Но я не могу позволитьтебе это. Судьбы никогда не были нашими.

Дыхание Аглаопы прерывается. Каждый удар ее сердца отдается в клинке. Когда-то черные глаза теперь дымчато-серые. Пряди ее души вползают в мою грудь, поднимаются под отметиной, унося часть моей души с собой.

Печальная улыбка скользит по ее губам.

— Люблю… всегда…

И ее больше нет.

Пламя на клинке гаснет, ее сущность рассеивается, исчезает из моей груди, оставляя после себя невидимую, кровоточащую рану.

Голоса, движения. Я так крепко зажмуриваюсь, что вижу пульсацию в темноте. Руки больше не держат меч. Ладони упираются в землю, руки дрожат, ногти впиваются в сырую почву. Это пробуждает воспоминание: я царапаю путь назад на Анфемоэссу, чтобы отомстить за сестру мечом и заклинанием. Раздается ужасный звук, будто вой ветра в окно во время бури. Когда меня поднимают с земли, и давление в голове немного ослабевает, я понимаю: этот звук издаю я.

— Я с тобой, вампирша, — шепчет Ашен. Мое тело заключено в его крепкие объятия, он разворачивает нас, но я не открываю глаз. Просто плачу. Плачу, чувствуя, что сейчас тресну пополам. Рыдаю, пока шок от горя не сменяется бездонной мукой. Если в этом море есть берег, я его никогда не найду.

— Я предала ее, — говорю я. Голос скрипит, как заноза. — Я отправила ее обратно.

— Аглаопа сделала свой выбор. Ты выбрала миры. Ты защитила тех, чьи судьбы не тебе решать, любимая. Правильные решения часто приносят самую сильную боль, — Ашен обнимает крепче. Я не поднимаю головы, когда Эдия шепчет его имя. Он закрывает мне ладонями уши, но это лишь приглушает звук меча, извлекаемого из груди Аглаопы. Я все равно слышу. Все равно чувствую ритм ее бьющегося, лишенного души сердца.

Ашен снова обнимает меня, когда все заканчивается, и я перевожу затуманенный взгляд на Эдию, которая поднимает камни с травы, и их гул становится громче.