Книга Сердце с горьким ядом, страница 91 – Бринн Уивер

Я подавляю дрожь желания.

— Думаю, пора вставать, — ворчу и выскальзываю из-под него, его рука тянется вслед.

— Ладно, вампирша, — говорит он, пока я направляюсь к шкафу. В его голосе слышится самодовольная улыбка. — Подкинешь мне мой кинжал, когда будет возможность? Тот, что я вытащил у тебя из рук. Может, как-нибудь обсудим, что ты собиралась с ним сделать.

Я замираю и бросаю на него убийственный взгляд через плечо. В ответ он выдает самую дразнящую, раздражающе милую ухмылку. Я замечаю кинжал в паре шагов, поднимаю его с пола, перекидываюс ладони на ладонь, не отводя взгляда от Ашена.

— Вампирша... — низко предупреждает он, хотя улыбка все еще играет на его губах.

Кинжал вылетает из моей руки и с глухим стуком вонзается в изголовье. Ашен смотрит на лезвие у своей головы, затем на меня, его улыбка становится шире.

— Промахнулась, — говорю я, пытаясь метнуть в него взгляд не менее острый, чем клинок, который он выдергивает из дерева.

— Нет, не промахнулась.

— Могу повторить.

Ашен смеется. Боже всемогущий, этот звук. Как будто мне наносят удар в грудь. Но в хорошем смысле. Ну, типа, приятный удар. Ладно, возможно, это звучит странно. Просто это не теплые объятия, не как завернуться в плед и смотреть из окна на падающий снег, потягивая горячий шоколад. Это шок. Это неожиданно. Это перехватывает дыхание и захватывает меня. Я чувствую его отголосок в костях, когда он затихает.

Но почему?

Потому что это так редко случается? Демоны-жнецы не славятся легким смехом. Потому что это тяжело заработать, и это я вызвала его к жизни? Или просто... это он? Потому что мне нравится видеть и слышать, как он преображается, когда позволяет себе отпустить контроль?

«Дура, это потому что ты влюбляешься...»

«Заткнись, женщина».

Улыбка Ашена растет, когда он смотрит на кинжал.

— Я видел, как ты метаешь лезвия даже боковым взглядом. Ты никогда не промахиваешься, — его взгляд скользит ко мне, он дарит мне темную, самоуверенную ухмылку. Я не могу решить, хочу ли дать ему по лицу или сесть на него. — Значит, я тебе нравлюсь?

Я стараюсь не краснеть и отворачиваюсь, надевая халат.

— Возможно. Как ракушки нравятся китам, или блохи - собакам, или...

— ...только не эти осы...

— ...или те осы, что откладывают яйца в пауков, зомбируют их, заставляя плести безумную паутину, а потом высасывают из них все соки и убивают. Да, ты мне нравишься именно так.

Он набрасывается на меня, прежде чем я успеваю закончить, подхватывает одной рукой за талию и бросает нас обоих на кровать.

— Ты, вампирша, в неминуемой опасности, — рычит он, зажимая меня между своих конечностей. Он пытается выглядеть серьезно, но я вижу тепло в его глазах.

— Почему? Ты умеешь откладывать яйца?

Я хохочу, пока Ашен неумолимо щекочет мне бока, пока я не умоляю его остановиться. Мы смотрим друг на друга, смех затихает, я пытаюсь отдышаться.

Я не чувствовала себя так легкоуже давно. Так свободно. Я знаю, что, как только мы выйдем из этой комнаты, реальность снова настигнет нас, но в этот момент острые края моего разбитого сердца кажутся чуть менее колючими.

Ашен смахивает пряди волос с моих щек, изучает мое лицо. Этот свет все еще в его глазах, даже когда улыбка почти исчезает. Его рука скользит по моей шее, останавливается на пульсе.

— Ты уже любишь меня, вампирша?