Книга Сердце с горьким ядом, страница 135 – Бринн Уивер

Я бросаюсь вниз по склону.

— Зида! — кричу я через плечо. Бегу изо всех сил. Надо отвлечь ее от него. — Давай, поймай меня!

За спиной раздается взрыв магии Эдии, снег и ветки разлетаются в стороны, я понимаю, что Зида преследует меня.

Я не останавливаюсь. Не оглядываюсь. Тропа поворачивает налево, и я следую за ней, пока не выбегаю на широкую поляну. Даже когда тропа заканчивается, я не замедляюсь. Пересекаю открытое пространство и снова скрываюсь в лесу. Пробегаю еще две лужайки, прежде чем перестаю слышать ее за спиной. Но все равно продолжаю спускаться, позволяя склону нести меня сквозь деревья.

Я оказываюсь на маленькой поляне, засыпанной глубоким снегом, и резко останавливаюсь в центре.

Я знаю это место.

Запах хвои. Жгучий холод снега на вспотевшем лице. Дым костра и аромат Ашена, вплетенный в волосы, которые хлещут по щекам.

И ощущение, что я не одна.

Я сгибаю колени и готовлю клинок.

Снег колышется, когдазмея стремительно приближается под его покровом. Зида вырывается из белой пелены, пасть разинута, клыки блестят, яд выплескивается с яростью.

Я делаю перекат вправо и вскакиваю, уперев меч на плечо. Острие рассекает ее чешую, пока ее тело проносится мимо.

Зида падает на снег, извиваясь от боли и гнева. Горячая кровь испаряется, растапливая снег.

Я стою и смотрю на нее, тяжело дыша. Ее движения затихают, остается лишь легкое подергивание хвоста. Я опускаю взгляд на меч, затем снова на змею.

— Это либо чертовски глупо, либо чертовски гениально, — говорю вслух, вкладывая меч в ножны и приближаясь к демоническому созданию. Я впиваюсь клыками в запястье, а она не сводит с меня глаз. Ее розовый язык мелькает, и она шипит, когда я касаюсь ее блестящей чешуи. — Заткнись, змея. Я пытаюсь помочь.

Я кладу руку на нее и капаю кровь в рану.

— Gasaan tiildibba me zi ab.

«Королева, дарующая жизнь умирающим».

— Itti memes sa zumri uri u musaati sa qate uri lissahitma, — шепчу я, закрывая глаза и продолжая капать кровь вдоль раны Зиды.

«Кровью моего тела и очищающей кровью моей руки да будет это излечено».

— Sharuuh laani epsis lukur dusangu.

«Велик тот, кто превращает врага в друга».

Я повторяю строки заклинания, продвигаясь вдоль тела Зиды, пока не дохожу до конца раны. Заканчиваю как раз в тот момент, когда из-за деревьев доносится вой гибридов.

Я смотрю на змею и знаю, что она смотрит на меня. Ее язык мелькает. Разорванные ткани срастаются.

— Прости за твоего брата. Я виновата.

Змея отвечает вялым шипением.

— Ладно. Стоило попробовать. И, кстати, не за что, — бросаю я, отдавая ей шутливый салют, прежде чем броситься в разрыв между деревьями, оставляя Зиду заживать в одиночестве.

Я бегу вверх по склону, пытаясь вернуться к месту, где остальные, вероятно, все еще сражаются. Подъем дается тяжелее, что, впрочем, неудивительно. Снег, гора, напряжение битвы и усилия на исцеление змеи — все это берет свое. Движусь медленнее, но все же успеваю миновать две поляны. Добираюсь до первой лужайки, через которую спускалась, и наконец нахожу то, что искала.

Семен Абдулов стоит между мной и горой.

— Koroleva piyavok, — произносит он, и по его лицу расползается улыбка. Его темные, залитые гелем волосы и шерстяное пальто угольного цвета будто не тронуты стихией. — Ты выглядишь уставшей. Уменя есть кое-что, что может помочь.