Книга Тень на жатве, страница 82 – Бринн Уивер

— Спой для меня, — просит он.

Я качаю головой, но улыбаюсь. По взгляду Ашена ясно: он знает, что я все равно спою.

— Ну давай же, вампирша, — шепчет он, просовывает руки под мою спину и поднимает нас, садит меня к себе лицом. Он все еще во мне. Стягивает платье с моих плеч и убирает резинку из волос, проводя пальцами по прядям.

— Что петь? — спрашиваю я, когда его губы скользят по шее к уху, и он прикусывает мочку. У меня мурашки бегут по рукам. Горячий клубок желания скручивается в животе, и я закрываю глаза, сердце бешено колотится, когда я чувствую, как он опять твердеет внутри меня.

— Песню из Bit Akalum, — говорит он. Я поворачиваю голову, в глазах — вопрос. — Я мечтал услышать, как ты ее поешь. Думал, если когда-нибудь ты мне доверишься, то сделаешь это, — он касается моей щеки, смотрит прямо в глаза. — Я знал, кто ты. Знал, что желаю тебя. И что ради этого — готов нарушить любой запрет. Пойти против всего.

Я молча смотрю на него. Видимо, слишком удивленно, потому что он мягко улыбается.

— Ты поняла меня, вампирша?

Я киваю, с трудом сглатывая. Наклоняюсь и нежно целую его. Когда между нами возникает ритм, я отстраняюсь и шепчу губами у его уха.

I've been sleepless at night

(Всю ночь я немогла заснуть)

Cause I don't know how I feel

(Потому что никак не разберусь в своих чувствах)

I've been waiting on you

(Я ждала тебя)

Just to say something real

(Просто чтобы сказать пару искренних слов).

Я пою, пока между нами вновь не разгорается страсть. Даже песня сирены не выдерживает силы этого поцелуя.

ГЛАВА 25

Просыпаюсь от тяжелой руки, лежащей вдоль моей спины. Пальцы Ашена медленно скользят по основанию моего позвоночника. Я открываю глаза: в комнате тусклый свет, за узкими окнами по-прежнему темно. Должно быть, еще ночь.

Все это должно бы казаться чертовски странным — проснуться в постели Жнеца, на гладких шелковых простынях в Царстве Тени. Но нет. Это ощущается как место, куда я всегда стремилась, сама того не зная. Как будто все наконец встало на свои места.

Я глубоко вдыхаю, прислушиваясь к своему телу. Легкий голод. Вязкая усталость, не вызывающая отторжения. Ломота в мышцах — приятная, тянущая. Хочется продолжения.

Я поворачиваюсь, и рука Ашена скользит за моим движением, вновь рисуя тот же медленный узор — теперь на ребрах. Он полулежит на подушках, с тяжелой книгой на коленях.

— Не спал? — спрашиваю я. Он качает головой.

— Я говорила во сне?

— Нет.

— Храпела?

— Нет.

— Пела?

— Нет.

— Пердела? Боже, только не это.

— …возможно, — отвечает он с улыбкой, и я понимаю, что он шутит.

Мы молча смотрим друг на друга. Улыбка исчезает. Его пальцы замедляются.

— Нам нужно поговорить.

— Как обнадеживающе звучит, — бурчу я, чувствуя, как страх и тревога скручивают живот. Я сажусь напротив него, не прикрываясь. Его взгляд замирает на моей груди, в глазах вспыхивает желание, которое он тут же пытается подавить, сжав челюсть.

Заметка себе: Жнец любит сиськи.

Я сползаю с кровати, подбираю с пола блокнот и ручку, не торопясь, давая ему время рассмотреть остальное. Затем разворачиваюсь и делаю пометку в записях:

Примечание: еще и задницу.

Закрываю блокнот, бросаю его на край кровати и начинаю ползти по шелковым простыням, будто хищница. Слышу, как учащается его пульс, когда я подползаю ближе, и улыбаюсь.