Книга Пациентка по межзвездной переписке, страница 58 – Мария Лунёва

— Лиля теперь моя забота, — спокойно произнес Нум. — Если операция и потребуется, то её буду делать я. У меня достаточно опыта и соответствующая квалификация. Естественно, все беседы о деньгах здесь крайне неуместны. Я знаю о разговоре с Лэксором, присутствовал в кабинете. И готов повторить его слова: я беру на себя ответственность за вашу младшую дочь. Всё, что от вас требуется, — это привести её ко мне. Но если вчера мы говорили о том, что готовы оплатить её переезд отдельно от вас, то сейчас ситуация меняется. Ни о каком аборте речи быть не может. Вам и предыдущее делать было нельзя. Знаете, Эван, есть целый перечень противопоказаний к прерыванию беременности, и у вашей супруги каждое второе в этом списке. Я удивлён, что вы ещё не вдовец!

Он подался вперёд. От резкого движения его кресло качнулось. Уставившись в монитор, Нум, кажется, прожигал отца взглядом.

— Мне повторить, Эван? Вашей жене нельзя прерывать беременность. Может быть, и в этот раз смерть пройдет мимо, но её и без того слабое здоровье пошатнётся ещё сильнее. Вам ведь известно, что у неё непереносимость к препаратам, которыми её пичкают каждый раз, чтобы скинуть плод? Её травят, и это чудо, что она всё ещё сидит рядом с вами.

Уставившись на Нума, я медленно соображала, о чём он толкует. Да, мама плохо переносила лекарства. Да, практически все. Её тошнило от них, иногда появлялась одышка. Однажды она потеряла сознание, превысив дозу.

— Я вижу, мои слова до вас дошли, — Нум расслабился. — А теперь поговорим детально, чтобы у вас и мыслей не осталось продолжать жить на вашей Церере, Эван.

— Послушайте, я люблю свою жену, и никогда бы не стал рисковать её здоровьем! — Нервы папы всё же сдали.

В комнате родителей послышался шум, что-то упало. Тихий извиняющийся лепет мамы. Возня.

Нум всё это время сидел и просто смотрел в монитор. Ждал.

Скрестив пальцы ладоней в замок, я поднесла их к лицу. Переживала так, что внутри всё тряслось.

— Я... я разговаривал с нашим фельдшером и не раз,— запинаясь, продолжил отец. — Он уверял меня, что всё безопасно. Никаких побочных эффектов. А состояние Розы обусловлено постоянными выбросами. У нас же неба не видно от копоти. Он посоветовал мне уговорить жену уволиться с завода. Я установил дома хорошие фильтры, чтобы эта дрянь, летающая в воздухе, не попадала к нам. А теперь вы говорите, что виноваты пилюли?

Прикрыв глаза, я выдохнула. Всё верно. И фильтры стояли, и папа строго-настрого запрещал маме выходить во двор, когда трубы цехов утилизации выпускали под купол ярко-розовый дым.

Я представляла, что сейчас творится у него на душе. Берёг, а выходит — не от того. Лечил, а по факту — калечил! От такого он нескоро отойдет.

— Боги! Да я и про... про операцию узнавал, для себя. Чтобы не было беременностей! Но не делают у нас. Нет у фельдшера лицензии. Он только и может, что зашить небольшую ранку. У вас красивая огромная медицинская капсула за спиной, а у меня целый квест, чтобы младшей дочери нормальное обезболивающее выписать. Розничная доставка не работает. Ничего не доступно. Даже витамины и те не достать. Да, Нум, это дыра!

Я никогда не слышала, чтобы отец разговаривал в столь ярко окрашенных эмоциональных тонах. Видимо, и он достиг той точки, после которой просто срывает крышу. Семья для него тема больная. В первые годы брака они с мамой пытались хоть что-то скопить на переезд, но не получалось. Образования нет. Возможности получить квоту на гражданство на другой планете нет. Родни, чтобы хоть как-то зацепиться, пусть и на орбитальной станции у Марса или Юпитера, тоже нет. Никаких шансов вырваться.