Книга Моя Фиалковая Ведьма, страница 235 – Марина Адлер

Меня трясло. Дышать стало сложно. Хотелось вернуться и положив на плечо Миллиору при всех, забрать из зала. Забрать ото всех. Но теперь я не имел права этого сделать, ни по законам фейри, ни, тем более, пойти против слова короля.

— Как она посмела так поступить?! — прорычал громче, чем того сам ожидал.

Лакеи, проходящие мимо, от страха прижались к стенам коридора по обеим сторонам, пропуская разъярённого Инквизитора вперёд.

Вскоре и две большие вазы украшавшие проходы замка со свежими цветами в них, разлетелись на части при малейшем соприкосновении с моей силой. Сегодня она была призвана разрушать. Хотелось крушить всё вокруг от осознания, того что отныне я не могу привязать к себе единственную женщину, которой хотел обладать. Единственную, что имела для меня значение. Она не желала видеть меня рядом с собой и это стало для меня слишком большим ударом.

Казалось, Милли моя навсегда, её поступок ясно давал понять, что она дорожит мной больше всех на этом свете. «Ты размякший влюблённый глупец!» — сам про себя подумал, запуская обе руки в волосы. Полная уверенность в победе затмила разум, заставила расслабиться. Лёжа на дороге и глотая свою кровь, именно тогда я был готов принять выбор Миллиоры и смерть от её рук. Наверняка такая смерть была бы лучше любой другой.

Но моя жена выбрала исцелить не своего любимого Дорна, а меня, это вселило уверенность, что теперь она не сможет уйти, что не сможет жить без меня, как и я без неё. Чувство радости и эйфории после её неожиданного выбора затмила разум, лишила способности опасаться за наше с ней будущее. Я обрёл полную уверенность в её чувствах ко мне и как я ошибался в том, что она не сможет им противиться…

Дойдя до покоев, продолжил сою вакханалию, круша всё, что могло оторваться от поверхностей. Языки луноподобного света с лёгкостью превращали прекрасную обстановку комнаты в руины. То, что оставалось целым и не перевёрнутым, я крушил и ломал руками. Вазы, книги и даже кресла со стеллажами, покоились в хаосе на полу уже через считанные минуты. Но всё это не приносило мне успокоения.

— Входи! — рявкнул затаившемуся в проходе уже открытых дверей Аваларду. —И прикрой за собой.

— Нд-а-а, брат, кажется, отказов ты никогда не принимал. Просто катастрофа… — Пнул он ногой изувеченное кресло, которое едва ли подлежало ремонту.

Что говорить, вся комната представляла собой хаос. Лишь кровать уцелела. На неё я и сел, чтобы попытаться хоть немного прийти в себя.

— Если ты явился для насмешек, то сейчас явно не лучший момент, — предупредил я брата.

— Что ты собираешься делать?

— Я не отпущу её. Никогда…

Авалард тяжело вздохнул и даже закатил глаза.

— А ты пробовал, спросить хоть раз, чего она сама хочет? Может, стоило давать девушке хоть иногда отдохнуть от своего неусыпного контроля?

— Не смей меня учить, что и как делать!

— Нет, что ты. Куда мне до тебя, Эрбос. Ведь это ты любимый сын нашего отца, — насмехаясь добавил он, от чего во мне вскипела и без того разогретая до неимоверных температур ярость.

Я знал, на что намекал Авалард, как и знал, что он прав. Не по поводу любви отца. Нет. А лишь про то, как я на него сильно похож. Эраген часто и сам любил упоминать, насколько старший сын похож на него. Авалард же эти слова воспринимал в детстве, как жест высшей любви отца ко мне. Изначально он даже обижался, что не удостоился ни разу от него похожего сравнения, хотя тоже имел много черт его внешности. Но позже, когда услышав, как он избивал нашу мать, возрадовался тому, что унаследовал что-то от неё. Только в нём карие глаза нашей матери, под влиянием сильной магии обрели яркий золотой цвет, переливаясь особенно сильно на солнце. Иногда мне даже казалось, что я виделся с братом так редко после смерти мамы, чтобы глядя на него, не вспоминать о ней.