Книга Шоколадница в Академии магии, страница 96 – Татьяна Коростышевская

– Повезло Деманже: оватское раскрытие сути высшего порядка мало кому доводилось наблюдать.

– У Делфин истерика, – поморщилась Жоржетт, – воровство оватки покрыло позором весь зеленый корпус. К тому же, мадам Арамис грозится отправить автоматонов наводить порядок в дортуаре.

– Не понимаю, зачем, – пожала плечами Бордело. – Достаточно, если каждая из нас проверит сохранность личных вещей. Или ты, наш кладезь информации и основной поставщик сплетен, еще что-нибудь знаешь?

Жоржетт не обиделась, а, напротив, горделиво приосанилась:

– С начала года то один, то другой студент жаловался кастелянше на пропажу разных предметов. Мелочи, ничего серьезного: кусочек мыла, безделушка, цепочка-подвеска. Мадам Арамис все эти жалобы вносит в специальную книгу, и их накопилось уже немало. Делфин думает, что сегодняшняя история стала последней каплей, и мадам Арамис не успокоится, пока не обнаружит воришку.

– Почему нашу старосту это встревожило? – недоуменно приподняла я брови.

– Сама подумай: если обыск будет всеобщим, сколько всего запрещенного «Сводом законов и правил академии» обнаружится в наших спальнях? От романчиков по два зу до мощных артефактов связи, прихваченных из дома.

При этих словах кузины Натали Купидончик явственно вздрогнул:

– Мужские дортуары тоже под ударом?

– Поговори с Мартеном – он как раз успокаивает Делфин в восточной гостиной зеленого этажа.

Жан Мартен был старостой мальчиков-оватов. Эмери немедленно встал из-за стола:

– Приятного аппетита, мадемуазели, – и бросился из столовой.

– Какой уж тут аппетит, – поднялась Натали, – я, пожалуй, наведаюсь в спальню. Фабинет, обе за мной, поможетеразжечь камин, сегодня что-то похолодало.

Я с удивлением посмотрела по сторонам: зала почти опустела, слухи разнеслись по академии со скоростью лесного пожара, и многие студенты ринулись в свои комнаты избавляться от запрещенных предметов. Мне этого не требовалось, поэтому я не только плотно пообедала, но и явилась на урок «Звери обычные и магические» первой. Мэтр Гляссе, согбенный старец-филид, дремал за первой партой, и я тихонько, чтоб его не потревожить, села неподалеку. Говорили, что по молодости учитель немало путешествовал по миру, разыскивая диковинных созданий, и что одна из тварей его покалечила. Минуты текли, учитель похрапывал, я скучала. Поскорей бы вся эта кутерьма закончилась. Поскорей бы настал вечер. Любопытно: а если бы мне потребовалось что-нибудь спрятать, зная, что Заотар буквально напичкан следящими заклинаниями? Как бы я поступила? Мощный артефакт. Почему Эмери взволновала именно эта часть рассказа Жоржетт? А если бы артефакт был у меня? Я бы спрятала его на самом видном месте, но не в спальне, а, например, в беседке, закрепила бы проволокой у балки.

– Мадемуазель интересуется птицами? – отвлек меня от размышлений надтреснутый голос. – Ну-ка, что там у вас?

В задумчивости я водила по столешнице парты совиным перышком и теперь, привстав, с поклоном передала его мэтру.

Учитель прищурился, нацепил на нос пенсне:

– Так, так…

– Не правда ли, это совиное перо?

– Ну, разумеется, – ответил Гляссе, – и довольно старое. Мадемуазель подобрала его в зале охотничьих трофеев?

О существовании такого зала в академии я до этого момента даже не подозревала.

– Оно появилось на ковре моей спальни. Простите, мэтр, вы сказали «довольно старое»?