Книга Шоколадница в Академии магии, страница 50 – Татьяна Коростышевская

– А также не озаботился вручить мне его лично!

Какое экспрессивное восклицание, но публика к нему не была готова. Никого этот треклятый контракт не удивил. Студенты пожимали плечами, а взгляд Армана, который я почувствовала щекой, выражал умеренное любопытство. Ах так?

Я выхватила контракт и, подбежав к камину, бросила его в огонь.

– Это мой ответ, виконт!

«Наколдованная страсть», акт третий, своенравная Изольда открывается изменщику. Там по тексту общение другое шло: «…мой ответ, ваше высочество». Дальше своенравная Изольда закалывает принца отравленным кинжалом, выпивает яд, зрители утирают слезы, на авансцену выходит рассказчик и говорит…

– Мадемуазель Гаррель трижды при мне назвала вас бесчестным человеком, Шариоль, – снова испортил Арман пьесу.

– Дамская горячность, – хмыкнул виконт, – девочка обижена, мы это поправим. Несколько драгоценностей, новое платье…

– То есть, – угольно-черные брови сорбира удивленно приподнялись, – вы оскорбленным себя не чувствуете?

– Прикажете вызвать ее на дуэль?

В смешке мерзавца, однако, слышаласьнеуверенность. Я быстро перебрала в голове параграфы академического устава. Драки запрещены, дуэли – напротив. Номинально мирские титулы в Заотаре не действуют, то есть в поединке могут сражаться все против всех: аристократы, общинники, мужчины, женщины.

– Мадемуазель не владеет магией в достаточной мере.

Я заметила, как приоткрылись губы Армана, чтоб ответить виконту, и выпалила:

– Я оскорблена и требую сатисфакции. В соответствии с третьим пунктом параграфа о дуэлях, оружие для поединка выбирается оскорбленная сторона. Мой выбор – шпаги.

Ах, какая воцарилась тишина! Ее можно было потрогать руками, в нее можно было завернуться как в шаль. После такой паузы зал взрывается аплодисментами. Но Шанвер опять все испортил.

– Кого мадемуазель назначит своим представителем?

– Простите? – до этого места в «Своде» я дочитать не успела, да и номер пункта, если начистоту, назвала наобум, для красоты.

– Позвольте мне, – из-за шкафа показался Виктор де Брюссо, – великолепная Катарина, стать вашим клинком.

«Чего? – подумала я, и хорошо, что только подумала, а не произнесла вслух. – Чего?!»

В гостиной сразу стало суетливо, но не бестолково, а, напротив, так, словно присутствующими только что были получены самые конкретные указания. Двое филидов помогали Виктору раздеться, третий бросился к стене, снял с держалки шпагу, осмотрел ее, взял следующую; мои давешние провожатые раздавали желающим бутылки, которые прятались до этого момента под их одеждой; Шариоль тоже разоблачился, оставшись в сорочке и лазоревых форменных брюках. Все что-то делали, только я, причина переполоха, растерянно стояла в центре комнаты. Ах нет, неподвижным также оставался великолепный Арман – он все еще сидел в кресле, нога на ногу, локоть правой руки упирается в подлокотник, подбородок на раскрытой ладони – ну просто отец семейства, наблюдающий детские забавы.

– Простите, – придержала я голубой рукав ближайшего студента, – месье не мог бы объяснить, что происходит?

– Дуэль! – ответил молодой человек. – Здесь происходит дуэль за честь прекрасной дамы Катарины Гаррель. Держите.

Он сунул мне в руки наполненный до краев бокал:

– Чтоб удовольствие от зрелища стало безусловным.

Бокал был горячим, как будто туда плеснули кипятка, и я понюхала. Вино, абсолютно точно вино и специи. Как это должно усиливать удовольствие?Но спросить было некого, любезный филид уже испарился.