Онлайн книга «Шоколадница в Академии магии»
|
Арман отвлекся от размышлений: сорбиры начали петь фаблер подпитки, звуки магического хорала вызывали резкую головную боль. Монсиньор танцевал, подняв высоко трезубец, тело его сияло тем же светом, что и артефакт. «Красиво и мощно, – решил Шанвер, – но, к сожалению, надолго не хватит. Нужна новая печать, но это уже дело специалистов. Оваты-артефакторы изготовят амулет, мудрологи составят заклинание, и кто-то, на кого укажет ректор, наполнит его магической силой». Звуки становились все выше, и наконец, когда они достигли максимума диапазона, Дюпере подпрыгнул и бросил жезл хранителя в центр арки врат. На мгновение все застыло, в оглушающей тишине Арман видел, как медленно, вершок за вершком, исчезает в мерцающем мареве трезубец иаров, как нож в масле, как камень в реке, как… Врата схлопнулись, одновременно с этим подошвы ректора коснулись крыши, хорал смолк. – Ну, вот и все, господа, – сказал монсиньор, – отдыхайте. Шанвер, идемте со мной. Пустая арка, мокрая крыша, два десятка молодых людей, один не столь молодой, демоны-фамильяры. Со стороны могло показаться, что просто неожиданный ливень застал собравшихся зачем-то здесь студентов. Арман шел по коридорам Заотара на полшага позади учителя, Усула стала невидимой, но тоже была где-то рядом, до ушей молодого человека доносилось ее ворчание: – Надеюсь, в следующий раз у вас поломаются врата в более сухое и теплое место… Инферно? Нет, это слишком… Ректора поминутно останавливали, он раздраженно отвечал: – Ну, так просушите! Неужели я должен и этим заниматься?.. Какая еще гидравлика? Обратитесь к артефакторам… Нет, передайте мэтру Гляссе, что оставлять в подвале Ониксовой башни пруд я ему запрещаю!.. Где мадам Арамис? Это в ее компетенции! Наконец, не выдержав, Дюпере схватил ученика за плечо и затолкал в портшез: – Информасьен,душа моя, в кабинет, иначе, клянусь… Для монсиньора дама-призрак готова была расстараться: мало того, что кабинка волшебным образом расширилась, позволяя обоим пассажирам с комфортом разместиться, доставили их прямо в место назначения, то есть непосредственно в кабинет. Портшез открылся, сдвинув в сторону ростовой портрет его величества Карломана Длинноволосого, украшающий глухую стену комнаты. – Благодарю, душа моя… – ректор прошел к письменному столу, рухнул на стул, потер лицо ладонями. – Проследи, чтоб нам не мешали. – Да, Мишель… – картина вернулась на место. Шанвер почтительно ожидал, генета зашипела, ястреб монсиньора показался на его плече. – Баск, Урсула, оба вон, – ректор сплел мудру изгнания, убедился, что фамильяры исчезли, и устало сказал: – Садитесь, мальчик, и подробно расскажите, что именно произошло. Арман опустился в кресло: – Мадемуазель Буль-буль просила передать монсиньору… – Мадемуазель? – Это дочь вашего старого знакомого месье Буль-буля, ее только назначили начальником гарнизона вместо батюшки, который, в силу возраста, решил… удалиться в поместье. Шанвер позволил себе улыбку. Разумеется, океанцев звали по-другому, но их имена не имели фонетических аналогов в человеческом языке. – Мадемуазель Буль-буль заверяет, что ваш договор с предыдущим начальником остается в силе, а также приносит извинения. Ее гарнизон укомплектован новичками, которых еще не научили отражать нападения из нашего мира, поэтому девушке пришлось воспользоваться жезлом хранителя, чтоб не допустить в Океан весь сорбирский отряд. Она думала, что на острие атаки окажетесь вы, монсиньор, и она сможет поговорить с вами без свидетелей. |