Онлайн книга «Шоколадница и маркиз»
|
«Позволю, чуть погодя. Сцену нужно закончить на высокой ноте». Арман сдвинул с носика мадемуазель очки: – Хорошенькая… пикантная… глазки с поволокой, славный пухлый ротик… «Как же хочется поцеловать! Ответит? Даст пощечину? Вот и проверим». Но Гаррель освободилась с удивившей его ловкостью (боевая связка: присед, перенос центра тяжести, разворот, рывок), выпалила: – Еще раз, Шанвер корпус филид, только посмейте прикоснуться к моему лицу… И убежала, цокая каблучками по мрамору. Арман улыбнулся. Хороша, чудо как хороша. И умна: понимает, что если сразу бросится на шею маркиза, он этого не оценит. То есть, разумеется, не оттолкнет, но и связь их будет недолгой. А ей она нужна? Эта связь? Шанверу хотелось бы, чтоб да. Он отправился на пикник. Лузиньяка не было – он, видимо, задержался «где-то» по «каким-то делам», об этом сообщила Мадлен. Зато присутствовали две девицы-филидки – Анриетт Пажо и Лавиния дю Ром, ее покорные фрейлины. Ну и, разумеется, Виктор. Купаться не хотелось, болтать тоже. Бофреман изо всех сил пыталась спасти ситуацию, то делясь свежими придворными сплетнями, то описывая великолепные бриллианты, которые герцог Сент-Эмур преподнес супруге. Фрейлины внимали, открыв рты, молодые люди их тоже открывали, чтоб украдкой зевнуть. – Я повстречал Гаррель, – сообщил Арман Брюссо на «перевертансе» – тайном языке филидов. – Она оказалась прехорошенькой. Брюссо оживился: – Да? Не подурнела? Хотя ты не не знаешь, с чем сравнивать. На балу я вынесу вердикт. – Виктор! – воскликнула Мадлен, всплеснув руками, – Анриетт видела в траве кролика! Обе мадемуазели желают его поймать. Составишь им компанию? Брюссо не желал, но Бофреман продолжила на перевертансе – она единственная из девиц академии владела этим исключительно мужским языком: – Пока ты волочился за дамами вне Заотара, Анриетт снюхалась с каким-то оватом! Или ты немедленно заново очаруешь Пажо, или я останусь без прислуги! Хотя, нет, милый, тогда моей прислугой станешь ты! Вот этого Виктор допустить не мог. – Тебе скучно, милый? – вздохнула подруга, когда охотничья экспедиция ушла в поля. – Или тревожно? Арман покачал головой: – Никакой тревоги. Монсиньор был крайне приветлив. Кстати, дорогая, в академии грядут перемены. В этом году на белую ступень перейдет не менее дюжины филидов. Мадлен заинтересовалась, стала расспрашивать. – Четыре отряда по способностям, – отвечал Шанвер. – Неплохо было бы нам троим очутиться в «стихиях» – насколько я понял, именно их будут тренировать на безупречных. Это хороший шанс. Блистательная четверка исполнит давнюю мечту и вместе наденет белые одежды. Искренний тон давался молодому человеку не без труда. Но он старался. Бофреман вздохнула: – Четверка? С нами нет Лузиньяка. – Дионис уже ждет нас там. Еще один глубокий вздох: – Ты слишком благороден, милый, предпочитаешь видеть в людях только хорошее… Я написала Лузиньяку, сообщила, когда мы прибываем в Заотар и что, по традиции, отметим встречу здесь. И что? Где наш сорбир? – Уверен, у Диониса есть причина… – О которой мы не узнаем! Девушка была права: сорбир не мог рассказать филиду ничего, что касалось белого корпуса. Клятва Заотара. – Довольно давно, – продолжала Мадлен, – я стала замечать охлаждение Лузиньяка к нашей компании: он изменился, скрытничал, избегал встреч. В прошлом году, до тех ужасных событий, я пыталась поговорить с ним по душам, но… И слухи. Арман, в академии ходит ворох неприятнейших сплетен. Догадываешься, каких? |