Книга Песнь Морской Девы, страница 68 – Маргарита Романова

Теперь я уже чувствовала, что лежу на боку. Спиной чувствую прохладу и влагу, а спереди что-то большое, мягкое и склизкое прижималось ко мне. Я взбрыкнула ногами, что бы оторваться от этого, но… ног не было. Точнее они были, но… Даже не знаю как можно описать это чувство. Что-то ниже живота определенно было, я этим шевелила, но это были не ноги. Оно было одно, словно две мои ноги срослись воедино и удлинились. Пальцы тоже как будто срослись и вытянулись. Это было очень странно. И да, я уверена, что не сплю, потому что хочу есть. А есть во сне я хотеть не могу.

Наконец я разлепила загноившиеся глаза. И обомлела. Я была на дне океана. Пустом, темном, но почему-то родном. Увидев каменистое дно и игру света на поверхности воды, я поняла, что наконец-то дома.

Повернувшись к тому, что меня стискивало, а забилась в панике. Я была привязана к мертвому мужчине! Крича и пытаясь вырваться, я била по дну ногами, точнее тем, что теперь было вместо моих ног. Ничего не вышло. Снова.

Я зажмурилась и взмолилась, что бы все это оказалось дурным сном. Но нет, это было явью. Я связана с мертвецом. МЕРТВЕЦОМ, черт побери! И, судя по всему, мертв он уже давно. Все его тело распухло и размякло, кожа стала отслаиваться. Фу, какая мерзость! Еще хуже, чем полипы в трюме!

Снова отрывок воспоминаний…

Так, успокойся, Саманта — надо же, я и имя свое вспомнила — это всего лишь труп. Он не кусается. Наверное… Откуда я вообще могу знать как ведут себя трупы, если ничего, черт побери, не помню?! А еще откуда я знаю, что означают слова? Спокойно, память вернется, она уже возвращается. Главное не впадать в истерику.

Хорошо, надо бы как-нибудь высвободиться. Пошевелив сросшимися ногами, я ощутила, как по ним соскальзывает веревка. Нижняя часть моего тела наконец была свободна. Теперь очередь рук. Стараясь не смотреть на труп, части которого то и дело попадали в поле зрения, я сконцентрировалась на руках и веревке. Повезло, что они были на уровне груди, а не за спиной. Вот только веревка распухла и не поддавалась. как тогда на бушприте во время шторма…

Пришлось выворачивать запястья и пальцы. В итоге я выпуталась, но пришлось вырвать сустав большого пальца левой руки. Больно! Очень больно! Из глаз брызнули слезы и тут же смешались с океаном. От боли, во мне закипела злость. На все, на себя в особенности.

Я рыдала, прижатая к телу утопленника, пока боль немного не стихла. Осталось только развязать или разорвать путы, стягивающие мою и мертвеца талии. К тому же этот мужчина обхватил меня и, похоже, до самой смерти крепко прижимал меня к себе. И, судя по всему, его руки за моей спиной тоже были связаны.

Когда очередная попытка развязать распухшие канаты закончилась крахом, я совсем отчаялась. Похоже, я так и умру, привязанная к незнакомому мужчине. А может и знакомому… Я определенно всего лишь не помнила его. Ведь лежать на дне океана с разорванной рубашкой, без юбки и связанной с незнакомцем, как минимум не прилично.

Я устала. Мне необходимо отдохнуть. Поборов рвотные позывы и брезгливость, я устроилась на груди мужчины, перевернувшись так, чтобы он лежал на каменистом дне, а я на нем.

Когда я проснулась, меня все-таки вырвало. Мне пришлось махать перед собой руками, насколько это было возможно, чтобы все, что когда-то было едой отплыло от меня подальше. Уж не знаю благодаря ли этому или чему еще, но я смогла выскользнуть из тесных объятий мужчины и крепких колец веревки. Отталкиваясь руками от груди мертвеца, я чувствовала, как под моими ладонями и его рубахой отслаивается кожа. Отвратительная и противная мерзопакость! Судорожно ища что-нибудь, на что можно отвлечься от этого, я извивалась всем телом и вывернулась. Вместе с этим с трупа слезла кожа.