Книга Песнь Морской Девы, страница 19 – Маргарита Романова

— Я все еще сплю, или ты весь зеленый, как водоросли? — я пригляделся к Сэму, видок был, мягко говоря, не очень.

— Меня немного мутит. Морская болезнь… наверное…

— Дурак, ты все-таки отравился! Пошли-ка на палубу.

Я взял юнгу подмышки и потащил наверх. Да уж, тут всюду пахнет треклятым лаком, от этого ему еще хуже будет. Хотя нос то он не красил, там так сильно вонять не должно. Усадил горемыку на табурет, пошел за водой. Зачерпнув полную кружку, напоил Сэма.

И молча сел напротив него, прямо на палубу, скрестив ноги по-турецки. Я молча вглядывался в глаза товарища. Который раз замечаю его по девичьи мягкие черты лица. Узкий подбородок без намека на юношеский пушок, под носом с горбинкой ни волосочка. Ресницы черные как уголь и длиннющие. Аккуратные бровки. Будь он девушкой, и не такой зеленый, я бы может даже влюбился…

Господь, что за мысли мне лезут в голову? Я оглянулся, словно страшась, что мои мысли мог кто-то услышать. На палубе кроме нас было еще несколько матросов и боцман у штурвала.

— Хей, да у тебя лоб горячий. Ты чего это болеть вздумал! Так не пойдет, нука, пошли в кубрик.

Запихнув друга в его гамак, я стал рыться в своих вещах. Достал водку и горчичную мазь.

— На, пей.

Похоже у Сэма кружилась голоса и он переставал понимать, что вокруг происходит. Он взял бутыль, сделал глоток. И, поморщившись, выплюнул спирт. Мне пришлось насильно поить его.

— Так, снимай рубаху, надо намазать грудь и шею. — Я решил помочь ему с этим.

8 [Анабель]

Почему я не задумывалась о существовании других русалок? Казалось бы это первая мысль, которая должна была прийти мне в голову. Но нет, я об этом не подумала. И встреча с ними меня шокировала.

Девицы пели какую-то чарующую песню в несколько голосов. Такую магическую полифонию мне слышать еще не доводилось. При этом каждая занималась своими делами. Кто расчесывал волосы гребнем, кто чистил чешуйки на хвосте, кто-то просто плавал или — как назвать то, чем занимаются та группа русалок? Играют? — а кто-то играл на причудливых музыкальных инструментах.

Но при этом никакой шум не осквернял прекрассную мелодию. Кажется именно эту песню я слышала, когда умирала.

Я, как могла, тихо проплывала по чудесной лагуне. Никто пока не обратил на меня внимание. Я ещё не поняла хорошо это или плохо. Пока я разглядывала дивных, неземной красоты дев, они допели песню.

— Хей, я тебя раньше не видела. — Какая-то улыбчивая русалочка, совершанно обнаженная — да все они тут не заботились о том, что бы прикрыться — подплыла ко мне и стала любопытно рассматривать. — Меня зовут Виола. А ты?

— Анабель.

— Оу, красивое имя. Весьма распростроненное. Особенно среди дворянок. Ты сама себе его выбрала?

— Что?

— Имя.

— Его мне дали родители.

— А-а, значит не стала менять.

— Я не понимаю.

— Ну как же. Каждая русалка в праве выбрать себе имя, какое ей нравится, что бы от прошлой жизни у нее ничего не осталось. Вот меня раньше Ренатой звали. Стой подожди, до меня только что дошло. Ты новенькая?

И тут лицо Виолы преобразилось. И я бы не сказала, что в лучшую сторону. Белк`и ее глаз почернели, впрочем как и радужка. Кожа стала бледной. А когда она с яростным шипением раскрыла рот, я увидела два ряда острых клыков.

— Еще одну утопили. Душегубы! Подонки! Шакалы! — Я даже отпрянула, испугавшись чудовищного лика русалки. На дикое шипение Виолы собрались другие девушки. Они окружили меня и тоже зашумели, с любопытством разглядывая меня и ругая моих убийц.