Книга Потерянная Сирена, страница 6 – Катерина Мартинез

— Я запаниковала, — сказала я, присаживаясь на край кровати и глядя на её странную фигурку. — Я совершаю странные поступки, когда паникую и нервничаю.

— И когда ты не нервничаешь, тоже.

— Наверное.

Бабблз опустила крылышки под воду, снова вытащила их и встряхнула.

— Итак, хорошо… ты не хочешь идти в бар. Как насчёт того, чтобы посмотреть ещё один документальный фильм о преступлениях и погрузиться в ночь ужасных убийств и последовавших за ними расследований? Я до сих пор не видела фильм о Теде Банди.

— Не знаю… может, ты и права, — сказала я.

— Насчёт чего?

— Пойти куда-нибудь, заняться чем-нибудь необычным. Может, мне стоит принарядиться, пойдём в бар и выпьем чего-нибудь. В конце концов, мне скоро исполнится двадцать четыре.

— Двадцать четыре, — усмехнулась Бабблз. — Миленько.

Я покачала головой.

— Да, я знаю, что для таких, как ты, это миленько, но для меня это важно. Я не чувствую, что многого добилась в своей жизни. Я устроилась работать на круизный лайнер, потому что хотела приключений, но все, что я делаю по вечерам — это сижу здесь, и это то же самое, что я делала в Англии, только с более дерьмовым Wi-Fi.

— Приключения — это не единственный смысл в жизни, поверь мне. Но сегодня твой день рождения, и, судя по тому, что ты мне рассказала, это означает, что ты можешь выбирать… все вещи.

— Все вещи? — переспросила я, приподняв бровь.

— Вы, люди, так говорите, верно?

— Так и есть, я удивлена, что ты это заметила.

— Эй, когда ты листаешь мемы, я обращаю на это внимание. Мне нравится маленький человечек с метлой, который говорит «все вещи». А ещё мне нравятся видео с котиками.

— Я уверена, ты бы им понравилась.

(Если вам интересно, это тот мем из шести кадров, где один человечек кричит «Кто мы? Чего мы хотим?», а со второй стороны ему отвечают три таких же человечка. В англоязычном интернете он часто ходит в формате одного кадра этого человечка с метлой, и подпись обязательно включает фразу «все вещи». Например, «Я в книжном магазине — скупить все вещи!», — прим)

Я оглядела четыре стены своей каюты, вздохнула и впервые за долгое время почувствовала лёгкую клаустрофобию. Я провела на Жемчужине Морей немало времени, почти год с перерывами. Эта каюта стала моим домом, и по большей части меня это устраивало. Мне даже было уютно.

Но бывали моменты, подобные этому, когда мне начинало казаться, что стены стали немного теснее, чем были несколько часов назад. Я встала, сделала глубокий вдох, выдохнула и тут же осознала… Мне нечего надеть, даже чтобы пойти в корабельный бар.

— О, чёрт возьми, — сказала я.

— Что такое?

Я покачала головой.

— Ничего. Я просто пытаюсь понять, уместно ли приходить в бар в шортах спасателя.

Бабблз посмотрела налево, направо, затем снова на меня.

— Ты спрашиваешь у меня совета? Потому что я недостаточно знаю людей, чтобы ответить на этот вопрос.

— Нет, это был риторический вопрос, — я покачала головой. — Может, я просто пойду прогуляюсь по террасе. Это всегда приятно.

— Мы делали это прошлой ночью, и позапрошлой, и поза-позапрошлой. Я родилась в океане — в нём нет ничего особенного.

Я схватила свою серую толстовку с капюшоном и эмблемой Саутгемптонского университета и натянула её через голову. Когда я её покупала, на ней оказалась неправильная маркировка, поэтому она была на два размера больше. Правда, я никогда не надевала её в университет. Вместо того, чтобы отнести её обратно в магазин, я решила купить новую и использовать большую, чтобы валяться в ней дома холодными зимними вечерами.