Книга Обещанная, страница 128 – Рина Белая

К сожалению, мы, Ор'Ксиары, не умеем равнодушно смотреть на женщин.

Я понимал, что ее присутствие меняет не только учеников. Оно меняло нас всех. Даже тех, кто считал себя неподвластным чувствам.

Были дни, когда я стоял в тени пещеры и наблюдал, как она выходит в круг, созданный специально для физического боя. Его границы мерцали, испуская слабые гравитационные волны, и каждая волна гасила силу внутри, отрезая бойцов от потоков Ис'Тайра.

В этом пространстве не существовало силы Ор'Ксиаров — только когти, плоть и боль.

Когти противника рассекали воздух с такой скоростью, что он трескался — слышно было, как пространство ломается под натиском его движений. Ее движения были точны, выверены, лишены суеты. Но она не бросалась вперед, не стремилась ударить первой. Вместо этого отступала, шаг за шагом, скользя по кругу, ловя момент, выжидая, когда соперник откроется.

Но именно это и было ее ошибкой. Отступая, она давала им то, чего они ждали — ощущение превосходства. Для воина Ор'Ксиара шаг назад равен признанию страха. Они считывали это мгновенно, почти на уровне инстинкта. И тогда — набрасывались, теряя осторожность, опьянев от собственного превосходства. И этот миг, когда уверенность противника превращалась в ярость, был для нее самым опасным. Их когти находили цель. Они рвали броню, оставляя на черной поверхности раскаленные борозды, а под ними — кровь.

Такие бои длились недолго.

Вскоре она падала на колени, победитель поднимал руку и вырывал ее силу. Ее тело дрожало — от боли, от потери энергии, от того, что внутренний баланс ломался, будто у живого существа вырывали часть плоти.

На груди проступал знак — тонкая темная линия расползалась, превращаясь в символ поражения. Я знал, как он выглядит: трещина, уходящая от ключицы к сердцу, как след молнии, застывшей под кожей.

Были моменты, когда я хотел поднять руку, сорвать этот проклятый ритуал, сказать, что достаточно. Но я оставался в тени. Обещание, данное ее отцу, было не единственной причиной. Я понимал: если вмешаюсь — уничтожу то, ради чего она пришла. Она была учеником, а каждый ученик для меня был проектом. Моя слабость не должна была мешать ей идти по пути воина.

А потом я видел, как она, стоя на коленях, с этим уродливым знаком на груди, поднимала голову. Медленно, будто сам жест требовал не меньше силы, чем схватка. И в тот миг холод в ее взгляде превращался в обещание скорой расправы.

Она поднималась и уходила. Но никто не праздновал победу. Каждый понимал, что это не конец. И очень скоро они встретятся снова — но уже не в круге, а на открытой местности, где сила Ор'Ксиаров не заперта.

Я видел, как это случалось. Под ее силой трескался камень, воздух вокруг сжимался, гравитация ломалась, меняя направление. И противник падал, будто сама планета отказывалась держать его на своей поверхности.

Сначала я видел недоумение в глазах молодых воинов. Потом — в глазах наставников, равных мне. Поэтому, когда один из них решился испытать ее лично, никто не возразил. Все хотели увидеть, где проходит граница ее силы.

Он стоял перед ней — высокий, тяжелый, из тех, кто способен одним ударом разорвать броню. Она напротив — хрупкая на вид, с едва заметным следом старого шрама на шее, спокойная и сосредоточенная.

Они начали. Его удары были точны, сильны, размеренны. Он владел пространством, как своим дыханием — так, как мы все учились веками. А она… Она отступала, блокировала, едва не теряя равновесие, тянула время, выжидала. И я видел — он берет верх.