Книга Фабрика воспоминаний, страница 76 – Клелия Ренуччи

— Какой смысл узнавать подробности ее жизни, если в мюзикле о них ни слова не говорится? Не вздумай на прослушивании подражать ее голосу или жестам, иначе как пить дать провалишься. Сомневаюсь, что Эдуард и Сэм Бердман хотят увидеть на сцене копию певицы из восьмидесятых, да еще и неизвестной в США. Им нужна секс-бомба, энергичная и необузданная, ничего не стесняющаяся, словом, точь-в-точь такая, как ты! — твердо заявил он и погладил ее по волосам. — Не бери ничего из ее образа, и роль будет твоей. Даю голову на отсечение.

После триумфа в Бостоне гастроли завершились в Театре Проктора в Скенектади, штат Нью-Йорк, вопреки традиции — обыкновенно в этом театре обкатывались новые постановки. На сей раз спектакль проходил там в последнюю очередь как дань уважения преданности зрителей. О великолепном красно-золотом зале ходили легенды, с 1950-х годов в Скенектади ставились все американские мюзиклы. Войдя за кулисы вместе с другими участниками труппы, Микки и Роуз пришли в восторг. В каждой гримерной были увековечены имена актеров, которые здесь выступали, об этом свидетельствовали автографы и фотоснимки. С рвением начинающих художников Микки и Роуз также вывели на стене свои имена.

Эдуард пытался выяснить причину перепадов настроения брата, который попеременно то излучал непоколебимую твердость, то поддавался неконтролируемой панике. Иногда Габриэль отвечал ему: «Смерть, только смерть от ужаса избавит. Иль так ужасно — более не жить?», цитируя реплику Федры из третьей сцены третьего акта.

В отчаянии Габриэль воображал, что до тех пор, пока о смерти Орианы никто не узнает, она останется жива. Им владело желание найти новые воспоминания о пребывании Орианы в концлагере. Если его сознание отрицало истину, подсознание больше не сомневалось в ней, и потому душевное равновесие Габриэля нарушилось. Его страдания длились непрерывно.

Пантеонизация приближалась, подготовка к ней была подобна чаше горечи. Четверых именитых бойцов Сопротивления должны были захоронить в светском храме великих людей во славу тех, кто пал без вести. У Орианы никогда не будет своей могилы, никто не сможет посетить ее могилу.

Первоначально Габриэль намеревался отправить результаты своего исследования в отделение Сопротивления в Венсене, дабы с досье Орианы сняли пометку «Д/о», но передумал. «Д/о» заменят на «Ум.»? Нет уж, спасибо. Отсутствие определенности было еще сколько-нибудь сносным.

По просьбе Эдуарда Сара довольно часто проведывала Габриэля и, как раньше отцу, привозила другу воспоминания с аукционов. Сара регулярно посещала «Друо» и прочие аукционные дома. Она купила редкое воспоминание о первом концерте, организованном Жаном Винером в 1921 году. Возможно, Габриэль найдет Ориану среди зрителей, пришедших послушать, как Стравинский играет на механическом пианино во время исполнения своей «Весны священной».

Кроме того, стараниями Сары Габриэль побывал в воспоминаниях о различных заведениях тридцатых годов — барах «Табарен», «Шехеразада», «Пуассон д’Ор» и «Казанова». Но ничто не могло вывести Габриэля из оцепенения. Даже вечеринка, организованная семейством Ноай в 1926 году в своем отеле на площади Соединенных Штатов неподалеку от Триумфальной арки, где беседовали аристократы, банкиры и художники и где, несомненно, бывала Ориана, ведь туда заглядывали Сати, Жорж Орик и Жан Кокто, не пробудила его к жизни.