Книга Проданная под венец, страница 76 – Наташа Фаолини

— Ну же, Лайла, улыбайся, когда еще представится такая возможность? — хихикает Николетта, подружки всем скопом вваливаются в магазинчик к художнику, охая и ахая от красоты картин, висящих на стенах.

— По почему я? — спрашиваю растерянно, усаживаясь перед холстом.

— Люблю запечатлевать идеальную красоту, пока она еще не созрела полностью, — отвечает он и после того несколько часов не роняет ни слова, только двигает кистью и время от времени смотрит на меня.

Мелека, Сара и Николетта то и дело корчат мне рожи и пытаются рассмешить, рассказывают свои лучшие шутки и вспоминают наши забавные моменты. Я постоянно хохочу — сдержаться невозможно.

Кто как не лучшие подруги знают, как заставить тебя улыбаться? Благодаря им я могу сказать, что прожила прекрасную юность.

У художника получается изобразить меня смеющейся с ярким огнем в глазах. На том холсте я кажусь себе богиней, сошедшей с небес.

— Вы правда талантливы, — восхищенно шепчу, — в зеркале я никогда не была такой красивой.

— Красота в глазах смотрящего и в душах, что излучают свет, — пожимает плечами дедуля, — с вас двести золотых и можете забирать картину.

— Сколько?! — крякаю я и прокашливаюсь в кулак. — У меня нет таких денег.

Фонарик стоил три золотых, но не двести же!

— Тогда картина останется у меня, — фыркает он и указывает на дверь, взмахнув краем цветастого шарфа.

Мы уходим и девочки наперебой пытаются меня успокоить, обступив со всех сторон. Сбоку мы похожи на стайку переговаривающихся пестрых птиц.

— Да все нормально, — я дергаю плечами о отхожу в сторону, — зато теперь я узнала какой красивой могу быть, а когда вырасту смогу выбирать из предложенных женихов и выйти замуж по любви!

Делаю шаг вперед и случайно врезаюсь в высокого мужчину, проходящего рядом.

Поднимаю голову и замечаю, что он совсем взрослый. Ему лет тридцать. Одет в дорогой черный костюм не по погоде и теплые ботинки. Такие скорее уж пригодились бы на Севере, но не на Юге!

— Извините, — бормочу растерянно.

Незнакомец отшатывается от меня и хватается за плечо, словно я его ранила.

Смотрит на меня изумленно, окидывает с ног до головы и точно отмечает, что я все еще подросток. Хотя к тому моменту у меня уже начала наклевываться грудь!

Кажется, что свет в его глазах потухает, губы досадливо поджимаются. Едва не спотыкаясь, он делает шаг назад и скрывается в толпе рядом с лавочкой художника.

И вот сейчас на пыльном чердаке северного поместья я смотрю на картину. На ней изображена смеющаяся я в красивом желтом платье в день, когда мы с подружками пускали небесные фонарики.

На ней мне четырнадцать.

И в тот день я впервые встретила Даркаса.

Подхожу ближе к картине, пытаясь прикоснуться пальцами к блестящему холсту, но ноги подкашиваются. Смотрю на свое прошлое, из которого меня так безжалостно выдернули.

Я не ошибаюсь. Это та самая картина. То же платье, моя прическа и сияющие глаза, в те времена я была самой счастливой, потому что все еще была ребенком, но уже считала себя взрослой. У меня не было денег, но было все, о чем может мечтать ребенок.

После того дня наше общение с Сарой и Николеттой сошло на нет, они были на несколько лет старше меня и быстро вышли замуж, мы виделись еще несколько раз, но с тех пор их интересовала семья и дети, а меня все еще пугало одно упоминание замужества.