Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 115 – Салма Кальк

Вот я и начал ему служить, и дядька тоже служил. Кормил-то господин Гаспар сытно, и жалованья не жалел. Я скоро и вовсе стал ему незаменимым, всё знал про его дела, понимал, где что надо делать. Потому что верил — откроюсь ему, покажу материнское письмо, он меня и примет, других-то детей тю-тю, а он не молодеет, и даже от того, что жён берёт всё моложе и моложе, не молодеет, и те жёны ему не рожают, что с ними не делай. И всё, что он накопил, отписать-то и некому. Племянника он не любил, потому что тот безмозглый бездельник. Сестёр кормить тоже не собирался — мол, выдал замуж, дал приданое, и достаточно. Значит, ему был нужен родной сын, а кто у него родной сын, как не я? Кровь — не водица, не устоял бы никак, признал бы, как миленький.

Правда, тут его жена последняя понесла, и он как с ума сошёл, даже уму-разуму её учить перестал. И потащил с собой в Массилию. И завещание, говорят, новое написал. Ну, тут дядька понял, что мне ловить нечего, вот и предложил это дело, сказал — выгорит непременно. Пускай помирает, и жена его туда же, а потом, как всё утихнет, прийти к королю и попросить о милости — и письмо матери моей показать. И чтобы быть тем наследником, я и пальцем господина Гаспара не трогал, потому что как иначе-то? Убийца не наследует убитому. И по справедливости так надо!

— По справедливости надо, чтобы господину де ла Шуэтту наследовал тот ребёнок, который не выжил после нападения, — отрезал маркиз.

— А это не его ребёнок, того ребёнка вот она нагуляла, — кивнул Жермен на меня с ухмылкой.

Я взлетела со скамейки, руки мои всё равно что сами поднялись и с них сорвалось… что-то, сгусток силы. Мне показалось, что меня сейчас разорвёт в клочья. Но Эмиль и маркиз не позволили, схватили, усадили, и Эмиль глянул на меня и обещал позвать господина Валерана, если мне нужна помощь. Я только вздохнула.

— Ты, падаль, в следующий раз я не буду мешать ей, понял? И она наконец-то сделает с тобой всё, что захочет, что полагается таким, как ты, — сказал он Жермену.

— Да пожалуйста. Всё одно ребёнка нет, и наследовать должен я.

— Кому? — смеюсь. — Гаспару наследовала я, а наследовать мне ты не сможешь никак.

— Почему это? — не понимает он.

— Сам сказал — убийца не наследует убитому. А ты меня один раз уже убил, — говорю ему. — Поэтому — извини, не выйдет.

— Когда это? — вскинулся Жермен.

— Тогда, в карете. Ты толкнул меня, разбил мне голову… и всё, это было всё. Это было бы всё, если бы не случай и высшие силы. Поэтому молчи и не сопротивляйся.

— Ты не посмеешь, — заявил он с пробудившейся уверенностью. — Ты никак не сможешь мне навредить. Потому что иначе я расскажу, о том, какой верной женой ты была. И чей был тот ребёнок.

— Ну, положим, чей — то тебе неведомо. Он мог быть Гаспаровым точно так же, как и твоим, понял, тварь? Тебе надо было на руках меня носить, понимаешь? Холить и лелеять. Чтобы я захотела остаться с тобой. Тогда бы ты женился на вдове, и получил всё то, на что пускал слюни. Но ты мало того, что такое же дерьмо, как Гаспар, так ещё и дурак, твой дядька намного умнее. Не был бы дураком — получил бы всё. А теперь никогда уже не получишь, никак.

— А я и сейчас могу на тебе жениться, — хохотнул Жермен. — Ты кому сдалась-то такая?

Я глянула на Эмиля и истерически захохотала. Да, никому не сдалась. Только герцогу Фрейсине, Огюсту де Тье и вот ему, Эмилю де Гвискару. И ещё некоторым, кто мостил ко мне мосты поначалу, да кого я быстро отвадила.