Книга Сбежавшая невеста Дракона. Вернуть истинную, страница 70 – Арина Лунная

— Что это? — не удерживаюсь я.

Серафим на мгновение задумывается.

— Истинность, — говорит он. — Подлинность намерений. Печать, которую нельзя обмануть. Она откроется только тогда, когда все остальные будут сняты, и только перед тем, кто прошел все испытания без самообмана.

Я смотрю на эти символы, и у меня перехватывает дыхание. Это не просто заклинания. Это… моральный кодекс. Завещание бабушки, вплетенное в саму защиту артефакта.

— И как мы их снимем? — спрашивает Джонатан. Его практичный ум сразу переходит к действию.

— Думаю, ключ в тебе, — Серафим смотрит на меня. — И, возможно, в вас обоих. Артефакт был разделен между родами. Логично предположить, что и испытания должны пройти оба наследника.

Он подходит ближе, и осторожно, почти с благоговением, проводит пальцем по странице.

— Смотри. Каждая печать активируется не заклинанием, а… действием. Поступком. Верным выбором в верный момент. Первая… — он смотрит на Джонатана, затем на меня. — Доверие. Вы должны доказать, что доверяете друг другу. Безоговорочно. Прямо сейчас.

Мы с Джонатаном смотрим друг на друга. Воздух сгущается. Слишком многое произошло между нами. Слишком много ран, слишком много невысказанных обид. Доверие? Мы только-только начали выстраивать его заново, и оно все еще хрупкое, как первый лед.

— Как? — тихо спрашиваю я.

— Могу предположить, что это зеркальное заклинание, — говорит Серафим. — Очень старое, очень простое и очень опасное. Оно создает ментальную связь между двумя людьми. Краткую. Но в этот момент вы будете беззащитны друг перед другом. Вы сможете почувствовать… все. Страхи. Сомнения. Боль. Если хоть у одного из вас будет хоть капля неискренности или желания закрыться заклинание не сработает. А может, и сработает, но вывернет ваши души наизнанку.

Джонатан не колеблется ни секунды.

— Я готов.

Я смотрю на него и вижу в его глазах ту самую решимость, что была, когда он пил зелье воспоминаний. Он снова доверяет мне свою душу. Свою память. На этот раз и свою сущность.

И я понимаю, что тоже хочу этого. Не только ради артефакта. Хочу доказать ему. И себе. Что мы можем. Что я ему верю.

— Я тоже, — выдыхаю я.

Серафим кивает, и в его глазах я впервые вижу нечто, отдаленно напоминающее уважение.

— Тогда встаньте друг напротив друга. Возьмитесь за руки.

Мы делаем, как он говорит. Рука Джонатана большая, сильная, его пальцы смыкаются вокруг моих с такой осторожной твердостью, что по моей спине пробегают мурашки. Его кожа горячая.

— Закройте глаза, — командует Серафим. — Дышите в одном ритме. Представьте… мост. Мост из света между вами. И отпустите все. Все стены. Все защиты.

Я закрываю глаза. Сначала ничего. Только тепло его рук. Потом я начинаю чувствовать его дыхание. Оно совпадает с моим. Вдох. Выдох. И тогда я чувствую… больше.

Волна страха. За себя. Только это не я. Это он. Его чувства.

Белая, обжигающая ярость при виде повозки. Чувство полнейшей, всепоглощающей беспомощности, когда он держит мое тело на руках. Глухая, ноющая боль где-то глубоко внутри, постоянный спутник с того дня в беседке. И… надежда. Крошечный, хрупкий росток, пробивающийся сквозь пепел вины. Надежда.

Эти чувства принадлежат ему. Они обрушиваются на меня волной, обжигающие и нефильтрованные. И я понимаю, что делаю то же самое. Я отпускаю свои.