Книга Дело о перевоспитании, страница 80 – Лали Аморале

Тео слегка повернул голову. Я замерла, перестав даже дышать. Его рука, опущенная вдоль тела, едва заметно пошевелилась. О нет. Только не это! Я схватилась за горло. Он снова лишил меня возможности говорить! Впервые с момента начала этого ужасающего представления Тео повернулся и посмотрел на меня.

«Ева, помолчи».

«Предатель! Ненавижу тебя!»

Он пробежался по мне быстрым взглядом и отвернулся.

«Слышишь, Тео?! Ты за это ответишь!» , – кричала я мысленно, потому что не могла произнести ни слова.

Похоже, в этот раз он немного изменил заклинание, потому что попытки заговорить не причиняли боли. Но я даже рот открыть не могла, только шевелила губами, как древняя беззубая старуха. Когда ко мне подошли стражники и попросили подняться, я молча встала. На Атохи больше не смотрела. Вместо этого отыскала в галдящей толпе ребят. Шариса нервно кусала палец, а в глазах Ифэ стояли слезы. Я ободряюще им улыбнулась: нечего из-за меня переживать. Юми смотрел в другую сторону. Я знала, кому адресован его яростный и в то же время беспомощный взгляд. В последний момент он повернулся и одними губами произнес: «До встречи, Черноглазка».

Стражники захлопнули дверь, отрезая меня от зала заседаний Совета и от людей, которые стали друзьями. Почти сразу вернулась способность говорить, но мне это уже было не нужно. Я словно онемела изнутри.

Мы долго шли по коридорам, потом бесконечно спускались по лестницам, пока в лицо не пахнуло сыростью. Камера, в которую меня запихнули, была похожа на стальной короб. Внутри не было даже маленького окошка, только то, что на двери – узкое и с решеткой. Дверь с лязгом закрылась. Безразличным тоном один из стражников сказал, что еда будет позже, и ушел.

Я опустилась на пол, прижалась к холодной стене и заплакала. Дура Нарден. Стоило влюбиться в мужчину, как он упрятал меня в темницу. Я ведь могла попытаться воспользоваться своей силой и сбежать, но до последнего верила, что он догонит стражников и заберет меня.

Знала же, что нельзя увлекаться, но Тео был первым, кто отнесся ко мне всерьез. Допустил к расследованию, интересовался моим мнением, обучал. Я громко всхлипнула. Почему он так поступил?

Вдоволь наревевшись, я поднялась и осмотрела квадратное помещение. Глаза уже привыкли к темноте, и я смогла различить тюк сена, некое подобие туалета и рукомойник. Умылась затхлой водой, легла на сено и забылась беспокойным сном.

Время в темнице текло совсем иначе. Минуты здесь сливались в часы, а часы – в дни. Они постоянно то сжимались, то растягивались, лишая ощущения времени. Очень скоро я перестала понимать, день на дворе или ночь. Спала урывками и ждала хоть каких-то новостей. Не могли же они просто оставить меня здесь?

Постепенно злость сменилась беспокойством, а беспокойство – отчаянием. А если никто не придет, и всё, что я буду видеть долгие годы – это незнакомая рука, просовывающая тарелку с едой под дверь?

Когда снаружи раздались шаги, я вскинула голову. Сейчас не время для еды, это мой желудок знал точно. Человек остановился напротив камеры, а я замерла. Сердце застучало так сильно, что под ребрами стало больно. Вместо того чтобы встать, я забилась дальше в угол. Нет! Он не увидит меня такой: немытой, растрепанной, напуганной и измученной неизвестностью. Только не он.