Книга Дело о перевоспитании, страница 77 – Лали Аморале

– Они лучшие, как бы нас всех это ни беспокоило.

Тоненькая как тростинка блондинка начала водить над Тео ладонями. У самого тела вспыхнуло голубоватое свечение. Через несколько секунд лицо Тео наполнилось красками. Блондинка вскинула руку, и к нему тут же устремились рослые парни с носилками. С облегчением и тревогой я наблюдала за тем, как Атохи погрузили на носилки. Еще через минуту от королевских целителей остался лишь легкий запах травяных настоев.

Стоя посреди полуразрушенного особняка, я поняла, что никогда в жизни не чувствовала себя такой потерянной. Даже когда забрали Фейна. Если бы не ребята, которые стояли со мной плечом к плечу, я бы просто рассыпалась.

– И что мы будем делать?

Шариса вздохнула.

– Для начала выспимся. По протоколу теперь главный Юми. Лан отвезет тебя домой, а завтра привезет в Инспекторат.

– Я не пройду без Тео ваши ловушки, – усмехнулась я.

– Если кто-то и сможет пройти наши ловушки, так это ты. До завтра, Черноглазка.

Юми похлопал меня по плечу и начал пробираться к дыре в стене. Как же я ему не завидовала. Не знаю, что бы я делала, свались на меня в одночасье такая ответственность. Шариса попрощалась и ушла вслед за Юми, а мы с Ифэ вылезли наружу и, не сговариваясь, опустились на ступеньки особняка.

Левое крыло здания почти не пострадало, и там по-прежнему горели огни в окнах. А вот от правой части мало что осталось. Улица была заполнена магмобилями, из которых то и дело выскакивали целители. Мы проводили взглядом носилки с еще одним пострадавшим.

– Надеюсь, никто не погиб, – Ифэ поправила очки. – Тео будет очень переживать.

Я втянула носом прохладный ночной воздух и подняла голову. Небо над Фейгардом было таким же черным, как глаза моего дяди. Я повернулась к Ифэ.

– Расскажи мне про Фейна.

Ифэ сняла очки, протерла их кончиком платья и снова надела. В стеклах отражались многочисленных мотыльки, которые беспокойно летали у особняка, потревоженные взрывом. Из-за этих бликов мне было не видно глаз Ифэ. Она тяжело вздохнула.

– Сначала я думала, что это просто сны. У меня они всегда очень живые и яркие.

Я улыбнулась. У меня не было никаких сомнений в том, что сны Ифэ похожи на красочный калейдоскоп. Она рассказала, что первое время Фейн молчал. Он всегда оставался в тени, будучи едва различимой фигурой. Когда дядя заговорил, она начала сомневаться в том, что это обычный сон. Ифэ решила, что с ней пытается наладить связь чья-то блуждающая душа.

– Когда ты поняла, что это Фейн?

– Как только он вышел из тени. – Ифэ улыбнулась. – Знаешь, твой дядя – легенда среди аналитиков-заклинателей.

– Ты испугалась?

Улыбка сползла с ее лица.

– Очень. Я ведь помнила, где он, и сразу догадалась, чего твой дядя добивается. Фейн хотел знать всё, чтобы было проще расставлять свои ловушки.

– Поэтому мы всегда отставали на шаг.

Ифэ расстроенно кивнула.

– Самое ужасное случилось на следующее утро. Я проснулась с четким ощущением, что должна сделать что-то важное. Но я не помнила, Ева! – в ее голосе прорезалось отчаяние. – Чувствовала, что от этого зависит многое, но словно натыкалась на стену. Это убивало меня.

Догадавшись, что Фейн ловко манипулирует ее сознанием, Ифэ начала искать лазейки. Она заучивала все заумные фразочки, брошенные дядей, в надежде на то, что днем бессознательно повторит их. И у нее получилось. Вот только я оказалась отвратительно недогадлива.