Книга Развод. Не прощу за, страница 33 – Екатерина Гераскина

Не моргая, он следил за каждым моим движением,

Но внешне я не показала ничего.

Сохранила ту же маску на лице. Я поднялась из кресла.

— Леди, завтрак, — ровно сказал Генри, ставя поднос на комод. — Генерал разрешил вам задержаться. И ещё сообщил, что вы можете взять на себя работу в целительской, если пожелаете.

— Передайте мою благодарность генералу, — произнесла я с вежливой любезностью.

Только внутри всё кипело. Благодарность? Смешно!

Но внешне я не позволила вырваться настоящим эмоциям.

Генри ушел, а я отправилась в целительскую после завтрака, решив всё же попробовать поговорить с Мией.

Девчонка оказалась там, но, завидев меня, сразу стала отводить взгляд, ссылаться на дела, бесконечные поручения, раненых.

Я уловила, что она не хотела говорить и боялась.

Точно так же обстояло и с другими девушками.

Стоило мне хоть намёком коснуться темы моего сына, как они моментально съезжали с разговора. Кто-то делал вид, что не понял вопроса, кто-то смущённо смыкал губы, а кто-то и вовсе резко отворачивался.

Слишком много одинаковых реакций, чтобы это было случайностью. Я поняла: промывка мозгов уже прошла. С них ничего не вытянуть.

Я оставила эту бесплодную затею и пошла к главной целительнице.

Спросила у нее прямо:

— Какие зелья сейчас в дефиците? И что с травами?

То, как она меня встретила, дало понять — целительница была готова к моему приходу. Обращалась подчеркнуто вежливо, даже улыбалась, но в той улыбке было что-то натянутое. Возраст её оказался примерно моим, черноволосая, зеленоглазая, красивая, и всё же… я не знала, о чём она думала, когда смотрела на меня. Зато сама думала только об одном — чья она. С кем спит.

Может быть, с Генри? Тогда и она представляет для меня опасность.

А может, я стала чрезмерно подозрительной. Но слишком уж не понравился мне её взгляд.

Мы обменялись несколькими фразами. Потом она сказала, каких зелий не хватает, и даже дала направление, где можно собрать травы. Но направление оказалось противоположным от того, куда собиралась я сама ночью.

Да и гулять особо далеко не нужно было — полянка с нужным росла совсем рядом.

Я бы не удивилась, если за мной установили тайную слежку.

Именно поэтому больше я и не собиралась ничего выспрашивать. Сказала ей:

— Я тогда отправлюсь, соберу, а вернусь — приготовлю.

Так и прошёл мой день. До самого вечера я рылась в сушёных листьях и корнях, перебирала травы, толкла, варила, смешивала. Успела сварить обеззараживающее средства, разлила по колбочкам, закупорила их и оставила на полке.

Когда вернулась в свою комнату, ужин уже ждал на комоде. Это ясно дало понять: моя личная территория — вовсе не личная. В неё входили, когда хотели.

Генри весь день я не видела. Но это не значило, что его не было рядом.

Сумерки сгущались, а вскоре наступила ночь.

Я проделала то же самое, что и вчера: соорудила подклад на кровати, накрыла его одеялом, будто сама сплю, и потушила свет.

Я выскользнула на улицу, через окно.

Я держалась ближе к зарослям, меж густыми кустами и старыми деревьями. Дар откликался, хоть и слабо на прикосновения — листья едва дрожали, прикрывая меня, словно помогали скрыться. Оглядывалась, ловила каждый шорох, всматривалась в свет костров, что тлели вдоль улиц, но никто меня не заметил.

Я наконец углубилась в лес. Убрала дар, что скрывал меня. Силы всё ещё не восстановились полностью, и теперь мне нужно было беречь каждую крупицу.