Книга Развод. Не прощу за, страница 28 – Екатерина Гераскина

Генерал нахмурился.

— Поймите, у нас военный объект. Возможны прорывы. Вы будете в опасности. И что со мной сделает ваш супруг, если узнает, что его жена погибла здесь?

— У нас с ним сложные отношения, — я усмехнулась безрадостно. — Но он поймёт моё желание остаться на время там, где пал наш сын. Тем более я буду здесь не просто так. Я дипломированный зельевар и травница. И даже не прошу платы за мои труды. Я буду помогать вашему гарнизону.

Генерал задумался. В это время адъютант вернулся с чаем, поставил поднос между нами, странно переглянулся со своим командиром и снова удалился, тихо закрыв дверь.

Мы остались вдвоём.

— Леди, — начал генерал медленно, — я понимаю ваше желание. И не буду скрывать — ваши навыки нам бы пригодились. Толковых зельеваров всегда не хватает. Но вы поймите и меня. Это опасное место. А такие, как вы, слишком неподготовлены к войне и тому, что здесь может происходить.

— Я более чем подготовлена, — почти отчеканила я, лишь силой воли снизила градус напряжение в голосе.

Он снова замолчал. Я видела, как в его глазах мелькнуло сомнение, но лицо оставалось каменным.

— Я подумаю, — сказал он наконец.

— Подумайте, — сказала я, и на последнем слове всем своим видом дала понять, что слишком упряма и уперта, чтобы отступить в своем желании остаться здесь. — Ведь у вас нет причин, чтобы отказать горем убитой матери в такой малости?

Я знала, что поставила его в ловушку. Теперь, даже если он откажет, то негласно даст понять — причина у него есть. Причина весомая. А если согласится, значит покажет, что он кристально чист и бояться ему нечего.

Генералу явно не понравилась моя скрытая манипуляция.

Его взгляд стал ещё тяжелее, лицо застыло суровой маской. Я почувствовала, как между нами натянулась невидимая струна, и любой мой лишний жест мог заставить её лопнуть.

Я встала, пожелав доброй ночи, и сама вышла из кабинета, не дожидаясь его ответа.

Адъютант проводил меня нечитаемым взглядом. Он встал из-за стола. Я слышала, пока пересекала приемную, как за моей спиной Генри приоткрыл дверь в кабинет генерала, потом закрыл ее. Думаю, Нормийский коротким жестом отдал ему приказ. И тот молчаливой тенью последовал за мной.

Меня под конвоем сопроводили в тот же самый дом на окраине поселения.

Я ждала, когда ночь окончательно опустится на аванпост.

Надеялась, что никто не будет слишком усердно охранять генеральскую жену. Что надзор ослабнет. И вот тогда я выйду. Тогда я осмотрюсь.

Я найду то самое место, где всё-таки погиб мой сын…

Эта мысль свербела, рвалась, не давала покоя.

Генри проводил меня до самой комнаты. Держался безупречно вежливо, но я чувствовала, как его ледяные глаза цепко следят за каждым моим движением.

Он ещё какое-то время оставался в доме — я слышала его шаги внизу, приглушённые, но отчётливые.

Я же усердно делала вид, что готовлюсь ко сну. Включила воду в ванной, дала ей стекать шумной струёй. Старательно шуршала, передвигала вещи. Зашторила окна тяжёлыми занавесями, погасила свет. Свечи убрала подальше, чтобы ни у кого не возникло мысли зажечь их.

Залезла на кровать, слушая, как она издала характерный скрип — пусть Генри, если подслушивает, решит, что я устроилась на ночь.

Несколько мгновений лежала неподвижно.

А потом, едва позволив глазам привыкнуть к темноте, я аккуратно соскользнула вниз. Пол под ногами был холодным, неровным, каждая доска могла предательски хрустнуть. Я двигалась медленно, осторожно, словно сама тень.