Книга Виктория 2 Железная леди Запада, страница 28 – Анна Дант

— Ни мой муж, ни мой сын никогда не ограничивали меня в тратах, — разозлилась женщина. — А ты, стало быть, начнешь ограничивать?

— Уже, — коротко улыбнулась я.

Во взгляде Катрионы промелькнул страх. Но женщина быстро справилась с собой и уже через минуту выглядела абсолютно спокойной.

— И что мне полагается?

— На самом деле, я хотела оставить всё как есть, лишь немного скорректировать расходы, — заговорила я, совершенно искренне вздохнув.

Ведь действительно хотела!

— Тори, я тебя не понимаю! — капризно сморщив носик, заявила Катриона, расправляя складочки шифоновой юбки.

— Тори меня звал только мой муж, Катриона, — тихо, с угрозой сообщила я, холодно усмехаясь. — Более никто не вправе меня так называть.

— Прости, — испуганно и как-то загнанно прошептала свекровь, сжимая лёгкую ткань побелевшими пальцами. — Ты хочешь меня выгнать?

— Я думаю об этом, — согласилась я. — Думаю, как поступить. Я не хотела, но сегодня вернулась домой и застала свою дочь в истерике. Катриона, отныне я запрещаю тебе разговаривать с Эмилис без моего присутствия.

— Ты не можешь лишить меня внучки, — нервно вскинулась Катриона. Гневно сузив глаза, женщина подалась вперёд, цепляясь пальцами за стол. — Не можешь! Или и за этим разрешением ты побежишь к королевскому поверенному? Ты такая же вдова, как и я. Тебе положен только дом и копейки, объедки, которые тебе бросит опекун!

— Я могу лишить тебя внучки, денег, этого прекрасного особняка, доступа в поместье… — принялась перечислять я, глядя в глаза женщине. — Я могу, Катриона. Потому что являюсь лордом земель.

— Нет,- прошептала свекровь, и откинулась на спинку кресла.

Скорее, рухнула. Словно из неё вытащили стержень, который держал вдовствующую графиню.

— Давай договариваться, Катриона, — проникновенно, без злобы, предложила я.

— Ты ненавидишь меня, — криво усмехнулась женщина. — Что ты хочешь? Чтобы я убралась из столицы и больше никогда не давала о себе знать?

— Я зла на тебя, — подумав, честно призналась. — Я зла настолько, что хочу вышвырнуть тебя немедля. Зла на сумасшедшие растраты, которые могут оставить Эми без наследства, а меня без головы, зла на то, что ты заставляешь мою дочь плакать. Зла на то, что ты ведёшь себя как ребёнок. Капризный, избалованный ребёнок. Катриона, что ты делала, когда Вердан баловался?

— Наказывала, — шепнула побелевшими губами женщина. — Обычно я запрещала ему есть сладости. А иногда…

— Ты приказывала кому-то из слуг выпороть его, — усмехнулась я. — И не смотри на меня так, Верд многим делился со мной. И да, пороть я тебя тоже не буду. Это глупость какая-то. А вот лишить тебя твоего сладкого…

— Я не ем сладкого, Виктория, — слабо усмехнулась женщина.

— Оу, ну то ты, — тихо рассмеялась я и подняла со стола листочек. Намеренно показала, что это тот самый счёт из довольно дорогой ювелирной лавки, и медленно разорвала на мелкие куски. — У каждого человека есть своё… сладкое. У тебя это предметы роскоши. Дорогие наряды, драгоценности. Скажи мне, Катриона, кто передо мной? Ребёнок, которого следует наказать за баловство, или же взрослая женщина, вдова, которая не совершает глупостей?

— Что от меня требуется? — судорожно вздохнув и наконец взяв себя в руки, спросила женщина.

— Катриона, по завещанию и брачному договору ты имеешь право на содержание размером в три сотни на год. У тебя есть поместье, на содержание которого я обязана выделять двести золотых в год. Без слуг ты не останешься, но и на излишества золота не хватит. Думаю, нет смысла предлагать тебе поискать дополнительный доход.