Книга Северный ветер, страница 66 – Александрия Уорвик

Удары сыплются как град. Один попадает в затылок. В шее защемляет нерв, по всей спине проходит раздирающая боль. Я отвечаю тем же, царапаю горожан, кусаюсь, где придется. И все же за каждое повреждение, которое я наношу, я получаю четыре. И все они неистово жестоки. Люди хотят меня убить? Я не сдамся мирно. С хриплым воплем хватаю ближайшую женщину за косу, бью в челюсть, и та падает.

Толпа сразу же смыкается обратно. Всякий раз, как я пытаюсь вырваться, меня валят на землю. Ботинки давят мне пальцы. Бью мужика в пах и с невероятным удовольствием наблюдаю, как у него подкашиваются ноги, но мне прилетает оплеуха от женщины, и я начинаю слабеть.

Я не думала, что умру сегодня – от рук таких же, как я.

В глазах меркнет. Ко мне несется что-то маленькое и темное. Не успеваю отвернуться. Сапог врезается прямиком в зубы, и я кривлюсь от мучительной боли.

– Назад! – рявкает голос.

Он раздается справа… или слева? Похоже на Орлу, но суровее, с рычанием, с угрозой расправы.

– Назад! – гаркает голос. – Назад!

Влажный, глухой звук клинка, покидающего плоть.

Крики растекаются паутиной, трещинами в стекле. Кровь забивает мне горло, я задыхаюсь, выплевывая мерзкий привкус железа и соли. Тела пихают меня влево и вправо, что-то вдруг врезается в бок. Обрывается чей-то крик, затем еще один. Я ничего не вижу. Ничегошеньки не вижу, и по мере того, как меркнет мир, исчезает эхо топота, пока наконец все не стихает.

– Госпожа? Ох, госпожа! – шепчет у моего уха голос, дрожащий, полный слез.

Меня пронизывает холод. Пытаюсь пошевелить правой рукой, локоть обжигает болью. Я лежу щекой в мерзлой грязи. Голова кружится, но я жива. Изломана, но жива.

По щекам начинают катиться горячие слезы, и я прикусываю щеку изнутри. Как будто это имеет значение. Наверняка я скоро умру. Меня прикончит внутреннее кровотечение.

Орла пытается помочь мне встать. Я кричу. Что-то раздирает меня надвое, от пупка до грудины. Служанка отскакивает назад, больше не прикасаясь ко мне. Я оседаю обратно на землю, тяжело дыша, смаргивая новые слезы. Подступает тошнота. Желудок выворачивается наизнанку, на мостовую выплескивается рвота. Голова свешивается, из открытого рта капает тягучая желчь.

– Иди, Орла, – я кашляю.

– Я вас не оставлю, – ее голос дрожит.

Глупая, преданная женщина.

– А если они вернутся?

– Тогда вернутся. Пожалуйста. Мы должны доставить вас в безопасное место.

Орла осторожно берет меня под руку. Мышцы тут же сводит, но мне чудом удается встать на ноги и не потерять сознание. Правую ногу пронзает острая боль, когда я переношу на нее вес, но эмоции притупляют худшее.

– Орла, – из разбитой губы сочится и стекает по подбородку кровь. – Ты…

Спасла меня?..

– Прошу, миледи. Держитесь, пока мы не доберемся до цитадели.

Шаг. Спину прошивает болью.

Два шага. Подгибаются колени, мир перед глазами кренится.

Идти – сущее мучение. Ноги не слушаются, меня заносит то в одну, то в другую сторону. Спасибо, что на талии лежит рука Орлы – моя единственная опора. Для столь маленькой женщины служанка на удивление крепкая.

– Орла.

Шаркаю по мокрому снегу. Дышать приходится ртом, нос распух – не сомневаюсь, что сломан.

– Мне нужно отдохнуть.

Даже слова отнимают силы, которых у меня нет.

– Нам нельзя останавливаться, – пыхтит Орла. Сколько километров она меня протащила? Сколько еще осталось? – Мы должны идти дальше.