Книга Северный ветер, страница 33 – Александрия Уорвик

Я достаточно мелочна, чтобы его помариновать, но Зефир протягивает мне руку.

– Позвольте? – тихо произносит он.

Между нами вдруг проскакивает нечто невысказанное, будто Вестник понимает трудность моего положения.

Король стужи внимательнее, пристальнее следит, как Зефир помогает мне сесть, затем занимает место справа от меня. С королем нас разделяет стол, но этого расстояния мало. Северный ветер садится на краешек лакированного стула с высокой спинкой, весь прямой и напряженный. Волосы стянуты в хвост кожаным шнурком так туго, что не выскользнет и прядки.

Очертания предметов мягко расплываются. Я ухитрилась кое-как взять себя в руки, но выходит все равно не очень. Взгляд мельком падает на сервировку стола. Серебряные тарелки и миски. Свежие цветы – не знаю, где и как слугам удалось их раздобыть – в низеньких вазах, по белой скатерти стелются зеленые лозы.

– Итак, – Зефир поднимает бокал вина. – Леди Рен.

С некоторым усилием перевожу рассеянное внимание на брата короля. Смотреть на него почти так же приятно, как на цветы.

– Пожалуйста, зовите меня Рен.

Ведь я, конечно, много кто, но уж точно не леди.

– Рен, – в мелодичном голосе слышится смех. – Ну что, как тебе Мертвые земли?

– Думаю, мне здесь не менее приятно, чем вам.

Как же блестят его глаза. Западный ветер красив, открыт, он теплый и ласковый. Он без труда располагает к себе.

– А мой брат?

Делаю глоток из своего бокала. Желудок возмущенно рокочет, напоминая обо всем выпитом накануне. Не обращаю на него внимания.

– А в нем вообще есть чему нравиться?

Смешок Зефира эхом разносится по залу.

– Ох, ты мне нравишься. Очень, очень нравишься.

Король стужи устремляет на меня такой мрачный взгляд, будто я только что созналась в преступлении, которое потянет на смертную казнь. Ну, если он не в состоянии вынести правды, то пусть уходит. Ужин станет неимоверно приятнее.

В боковую дверь проходит вереница слуг, они несут блюда, полные мяса, сыров, фруктов, хлеба, зелени. Несуразное количество еды для троих. Слуги не подают просто картофель. Они ставят на стол целую гору картофеля. Толстые куски мяса, обильно политые сливочным маслом. Корзины, набитые золотистыми булочками так, что они вываливаются на скатерть. Чаша с соусом так велика, что в ней может поплавать маленькое животное. Рядом с тарелкой, заваленной морковью, лежит запеченный целиком молочный поросенок, с потемневшей хрустящей шкуркой, истекающий соком, с яблоком во рту.

От запаха горячей еды неприятно сводит желудок. Сколько ночей мне снились подобные вещи, пиры и чревоугодие, вкус тающего на языке жира, сладковатая горечь обожженных на огне овощей. А потом просыпалась, и в желудке зияла такая пустота, что не оставалось даже боли.

Зефир и Король стужи принимаются наполнять свои тарелки. Первый берет нож, отрезает кусок мяса от поросенка. Мой рот наполняется слюной. Здесь столько еды, что хватит прокормить семью из четверых в течение нескольких недель.

А с другой стороны – вот Эджвуд. Крошечный, забытый Эджвуд. Ничтожный, голодающий Эджвуд, в котором все меньше и меньше людей.

Отодвигаю тарелку. Не могу есть, когда Элоре нечем питаться.

Король стужи смотрит на меня как на мелкую букашку, затем откладывает вилку.

– Еда тебе не по вкусу?

В его глазах – пустота. В голосе – пустота. Во всем этом месте – пустота.